Десять лет назад, когда в России только-только начинались реформы, большинство, к которому принадлежал и я, ждало результатов (то есть изобилия и процветания), если не через три месяца, то через три года точно. Помню, как удивился я наивности австрийского журналиста, который сказал, что только на переделку сознания у нас уйдет лет двадцать.
- Так ведь у нас уже капитализм, - попробовал объяснить я, - рынок, цены свободные.
- В Европе капитализм строили пятьсот лет, - грустно ответил он.
С той беседы прошло десять лет. Если австриец прав, до процветания осталось столько же. Есть надежда дожить...
Англичане утверждают: чтобы воспитать джентльмена, нужно три поколения. Русская история от этого реалистичного прогноза не отклоняется - между реформами Петра и первыми книгами Карамзина и Державина примерно столько и прошло. Конечно, хочется, чтобы хорошее время наступило быстрей. Но не зря в России прижилась презрительная формула «Из грязи в князи» - возвести в аристократы можно одним росчерком пера, да грязь под ногтями все равно выдаст...
Наши скороспелые миллионеры, «новые русские», до сих пор любимы и эстрадными юмористами, и благодарными зрителями. Малиновый пиджак, тренировочные штаны, бритый затылок и золотая цепь на шее исправно приносят хлеб насущный анекдотчикам и карикатуристам. В реальной жизни этот персонаж балаганного театра практически исчез, новое поколение богатых предпочитает темные костюмы и галстук в тон - но нам по-прежнему приятней именно такой миллионер: придурок с крутым затылком, узким лбом и цепью на шее...
Почему мы так не любим наших богатых?
Если разобраться, мы им многим обязаны. Хотя бы тем, что в стране полно товаров и нет очередей. Тем, что покупка джинсов или кроссовок перестала быть выдающимся событием для студента или старшеклассника. Тем, что в минувшем году пять миллионов наших сограждан выезжали в дальнее зарубежье - ведь это богатые создали множество турагентств, которые, конкурируя, вынуждены сбрасывать цены. Тем, что предложение жилья превышает спрос, и в результате той же конкуренции оно дешевеет. Когда в городе хотят провести спортивный праздник, когда ребенку нужна операция за границей, к кому обращаемся? Ведь не к бомжам.
Но при всем при этом - не любим. Крепко не любим.
Если суммировать основные претензии к преуспевшим согражданам, получится примерно вот что. Во-первых, все они жулье, ибо во время всеобщей дележки им досталось куда больше, чем нам. Во-вторых, думают о себе, а не о народе: они на своих презентациях икру жрут, а у людей, как отметил еще Высоцкий, на водку не хватает. В-третьих - ну черт с ними, с их миллионами, но зачем выставляются? Зачем особняки, «Мерседесы», бабы в бриллиантах? Зачем сытой похвальбой подчеркивают наше убожество?
Справедливые претензии? Вполне. Только надо бы учесть одну деталь. Мы почему-то хотим, чтобы наши богатые были лучше нас. А они - не лучше. И не могут быть лучше. По той простой причине, что они - это мы, только более упорные, более талантливые, а то и просто более везучие. Они - это мы, а мы не можем быть лучше самих себя. Мы ведь тоже не о душе думаем - и схалтурить мастера, и украсть...
Кстати, откуда взялись эти скороспелые богачи?
На наших глазах в течение каких-нибудь пятнадцати лет капиталы приобретались, терялись, переходили из рук в руки, пока не сконцентрировались у тех, кто в силу разных причин оказался конкурентоспособен в мире «дикого рынка». Да он и не мог быть цивилизованным: ведь мелкие кооперативы, частные магазины, акционерные общества, биржи, рекламные агентства и даже законы, которые, по идее, должны бы регулировать экономический хаос, создавались одновременно и очень быстро. В этом шахматном турнире побеждал не тот, кто глубже мыслит, а тот, кто лучше играет блиц. Пять секунд на ход - кто не успел, тот опоздал.
Первыми к дележке поспели, естественно, крупные партийные работники, номенклатура КПСС. В их руках оказались огромные деньги, материальные ресурсы, гигантские производства и главное богатство России - земля. Но они пытались, как и раньше, заниматься государственным рэкетом: не работать, а отнимать заработанное другими. Увы, быстро выяснилось, что рынок к нахлебникам строг: ухватить несметные богатства они сумели, а вот удержать - нет. Их заводы прогорали, их банки лопались - крупнейшие советские чиновники (Николай Рыжков с «Тверьуниверсалбанком» и Валентин Павлов с «Часпромбанком») начисто обанкротились.
Гораздо жизнеспособней оказались те, кто рассчитывали не на власть, а на ум, знания, работоспособность. Кто они, нынешние «олигархи» федерального или местного масштаба? Доктора и кандидаты наук, театральные режиссеры, преподаватели экономики, первые, самые рисковые кооператоры, удачливые «челноки» и, конечно же, комсомольские работники, которым, в отличие от партийных боссов, и при диктатуре приходилось руководить стройотрядами. Все они - первое поколение богатых. И свою задачу худо-бедно выполнили: создали фирмы и биржи, сделали прибыльными прогоравшие заводы, поставили на ноги строительные компании, за считанные годы наладили в стране, казалось бы, безнадежную сферу обслуживания. На прочее у большинства не хватило ни времени, ни воспитания.
Их дети сейчас получают хорошее образование, проходят практику в западных фирмах, учатся легальному бизнесу. Они будут платить налоги не потому, что хотят спокойно спать, а потому, что знают цену слову «репутация». Их внуки станут основателями университетов, больниц и театров. Можно не беспокоиться: у России будут свои джентльмены, которым точно известно, что имя в названии музея значит больше, чем бриллианты в ушах у жены.
Сергей АНТРОПОВ