Зимняя вишня
Номер от 26 ноября 2010 г.

И рядом родные…
Когда-то, очень давно, Анна Ивановна была против женитьбы своего Павлика на Тамаре, простой малярше из стройуправления, тем более с чужим ребенком. Кипели страсти, баталии, интриги, но «ночная кукушка перекуковала».

Было тогда Анне Ивановне чуть за сорок. Была жива ее мама, сестра, была куча подруг, горой встававших на ее сторону, но Павлик ушел жить в общежитие и через год обзавелся собственным сыном. Через знакомых и доброжелателей Анна Ивановна знала все о жизни сына. Когда же он попытался прийти к ней с повинной и показать «наследника», Анна Ивановна «встала на дыбы».

Больше попыток примириться не было. Жили в одном городе. Изредка встречались, но, как чужие, резко сворачивали в стороны. В глазах сына металась боль и обида, но Анна Ивановна, всю жизнь положившая на него, гордившаяся своим мальчиком, не хотела смиряться, она ждала окончания «глупого фарса».

Сын продвигался по службе, уже работал главным энергетиком, сноха, окончив заочный техникум, работала на том же производстве мастером. Подрастали мальчишки. Старшего за какие-то спортивные достижения приняли в элитную школу-интернат, воспитывающую молодых спортсменов. Младший внук Анны Ивановны занимался музыкой, как когда-то и его отец, также был не на последнем счету. Анна Ивановна часто видела его по телевизору и плакала, проклиная гордость, переросшую в болезнь. Потом заболел Павлик. Анна Ивановна даже не ожидала, что все у него так серьезно. На похоронах ее не было, она лежала в больнице с острым сердечным приступом.

Расплата одиночеством

И поехало, закрутилось. Один за одним уходили любимые и дорогие люди: мама, сестра, подруги, пока не осталась Анна Ивановна один на один со старостью и одиночеством.

Как-то по местному телевидению увидела Анна Ивановна хор ветеранов. Такие же пожилые женщины, как она, залихватски пели частушки, танцевали, и руководитель хора приглашал записаться желающих. Анна Ивановна вдруг поняла, чего она желает, желает так, что ее никто не остановит. Петь она умела и любила.

В хор Анну Ивановну приняли, выдали три концертных платья, чтоб она подогнала по фигуре. И понеслось: спевки, концерты, вскоре она уже даже солировала. Коллеги по хору были ей под стать, у всех свои беды, свои жестокие ошибки, так что все, не стесняясь, говорили об этом. Прорвало и Анну Ивановну. Все, что накипело, наболело, выплеснулось и ее не осудили, поняли. Как-то сразу полегчало на душе. А после занятий хора подошла к ней одна из женщин:

- Извините, - говорит, - Анна Ивановна, только я ваша сватья, мать Тамары.

Анна Ивановна так и села, дух перехватило.

- Как Павел умер, Тамара меня к себе забрала, тяжело одной-то было. А я заскучала по селу, по родне, соседка меня с собой в хор зазвала. Теперь мне легче.

Долго разговаривали две матери обо всем. Порой было тяжело, но этот узел стоило разрубить. Потихоньку сдружились, Полина Николаевна - так звали сватьюшку, приносила фотографии внуков, показывала Анне Ивановне, рассказывала обо всех, а однажды позвала в гости.

- Что вы! Что вы! - испугалась Анна Ивановна. - Как в глаза Тамаре и внукам погляжу?

- А что теперь делить? - ответила Полина Николаевна. - Тамара сама на днях бабушкой станет, надо мириться!

- Тогда, тогда, - горячо зашептала Анна Ивановна, - уж придите вы ко мне первой, придите с Томочкой, - и заплакала.

Доброе сердце

Ночью Анна Ивановна не спала. Протерла еще раз пыль в и так блестевшей от чистоты квартире, обдумала меню, и все пугалась - вдруг не придут?!

Полдень, их нет, час дня - нет.

Во втором часу дня в дверь позвонили.

- Извини, сватьюшка! – затараторила Полина Николаевна. - Мы сноху в больницу увезли, Мишину Любочку, у нас внучка!

Все смешалось, и радость, и неловкость, но Полина Николаевна как-то сумела все поставить на свои места. Потихоньку отчужденность уходила в сторону, а рядом с Анной Ивановной сидели дорогие, любимые люди, понявшие и простившие её, а внук - вылитый Пашенька, уснул на диване, и казалось Анне Ивановне, что ее Павлик никуда не уходил. Вот он - возле нее, можно потрогать руками.

Анна Ивановна подошла к Тамаре и обняла за плечи:

- Прости меня, доченька! Прости!

- Ладно, мама, не надо об этом. Павел, наверное, радуется на небе, что мы вместе. Он так этого хотел. А внучку мы назвали Аннушкой, так чтоб водиться приходили!

- Да что вы! - воскликнула обрадованная бабушка. - Конечно, конечно приду! - и заплакала благодарными слезами.

Гости разошлись, а Анна Ивановна думала. Думала о том, что и на ее долю выпало счастье. Что теперь она не одинока. И о том, какое огромное доброе сердце у Тамары. Ее Павел знал толк в людях, не зря так бился за свою любовь.

Елена Дуденкова