Марию Григорьевну Пименову все село Свистовка знало как великую труженицу. А вот о поразительном случае, произошедшем с ней на войне, мало кому было известно. Знали, конечно, что на фронте она была санитаркой, но больше - никаких подробностей. Ведь о себе Мария Григорьевна распространяться не очень любила. Мне она, тем не менее, рассказала свою фронтовую историю. К сожалению, недавно Мария Григорьевна скончалась в возрасте 80 лет. Проводить ее в последний путь пришли все односельчане. И сейчас, в память о замечательной женщине, я хочу, чтобы ее подвиг стал известен и читателям «Сиди дома».
...Разве мечтала девушка Маша в семнадцать лет рыть заградительные окопы, устанавливать тяжеленные «ежи», преграждавшие путь немецким танкам, рвавшимся к Дону? Учась в школе, она видела себя если и не агрономом, то хотя бы просто хорошей работницей в колхозе. А еще в ту пору начал ей нравиться один паренек. Но вот - война... Парень ушел на фронт, ушла и Маша с отступающими советскими войсками. И боль, и стыд, и бессилие мучили ее до той поры, пока не разбили немцев под Москвой, а потом и под Сталинградом.
Одев военную форму, Маша находилась при госпитале. Ее основной работой было спасение тяжелораненых. Как оказать первую медицинскую помощь, как уложить раненого бойца на санки-волокуши, как при случае оказать сопротивление врагу - все это она хорошо изучила на опыте. Но поначалу не могла сдерживать слез при виде изуродованных тел. Так и тащила волокуши, вся в слезах. Тяжелораненые не раз говорили молоденькой санитарочке: «Сестренка, прости, что из-за меня приходится тебе пупок надрывать!». А она говорила: «Лежите спокойно, сил у меня хватит. Да здесь и недалеко». Выздоровев, многие из них старались разыскать свою спасительницу, чтобы горячо отблагодарить, а иные заявляли: «Кончится война и жив останусь - жди от меня сватов». Кто-то просто говорил: «За тебя, Маша, я первого фрица уничтожу». Она же крепко помнила первую свою любовь и все думала о нем: что, если он сейчас где-то лежит раненый? Маша старалась (любым способом) заполучить фронтовые газеты: вдруг ее милый отличился, и о нем написали!
«Я за смелость за такую отпущу тебя живую!»...В том бою армада немецких танков стремилась прорвать укрепление наших войск. Только артиллерийский заслон да смелость советских танкистов помешали этому. Маша видела, как наши танки шли на таран с «тиграми» и «леопардами». После боя, когда еще пылали кострами подбитые танки, санитары бросились спасать раненых. А их было немало. Одного нашего раненого танкиста было хорошо видно из окопов, но вытащить его никак не удавалось. Санитара, пытавшегося подползти к танкисту, тут же срезала пуля. Погибли и две собаки-санитарки. Видно, где-то засел фашист-снайпер. Раненого не добивает, использует как приманку. Началась перестрелка, но выследить снайпера никак не могли.
Наконец Маша, видя, что бесцельная стрельба ничего не дает, поднялась, сбросила шапку и, встряхнув головой, так что длинные волосы взметнулись веером, пошла в полный рост к раненому. Да еще и запела песню «Я на подвиг тебя провожала...» Поначалу песня звучала негромко, а затем все смелее и громче. Кто-то крикнул ей вслед: «Мария, не дури! Убьют ведь!». Но стрельба со всех сторон быстро прекратилась - слышна была только Машина песня. Санитарка дошла до раненого. Это был молодой лейтенант, наверное, ее ровесник. Лежал он без сознания, не стонал. Почти полностью залитая кровью форма указывала на то, что ранен он в нескольких местах. Маша нагнулась над ним, перевязала голову, затем, расстегнув гимнастерку, обвязала широким бинтом грудь. Ранены были и ноги. Пока длилась перевязка, Маше и думать было некогда, что сейчас, может быть, ее убьет снайпер. А вот уже когда тащила лейтенанта к своим, подумала: только бы фашист стрелял не в спину, а лучше уж прямо в голову - мгновенная смерть. Однако немецкий снайпер, потрясенный смелостью русской санитарки, великодушно даровал ей жизнь...
За это ей медаль не дали. Да ведь дело не в медали!Когда я услышал эту историю от Марии Григорьевны, я сразу сказал, что за это должны были дать если не орден, то хоть медаль. Однако этого не случилось: начальник госпиталя обещал посодействовать, но...
- А разве мы за награды воевали, - как бы оправдываясь за отсутствие ордена, говорила Мария Григорьевна. - Мы защищали свою Родину. И таких, как я, много было, и далеко не все награждены...
Парень, который нравился Маше, погиб где-то под Кенигсбергом. После войны вернулась Мария в родное село, стала трудиться, и все работы были ей по плечу. Через некоторое время вышла замуж за молодого человека по имени Павел, а впоследствии - Павел Семенович. По имени-отчеству звали его потому, что уважали: был он передовик производства и хороший семьянин. Вместе вырастили они троих детей, достойных своих наследников. Светлая вам память, дорогая Мария Григорьевна!
Виктор Бычков, Белгородская область