Проблема «поэт и власть» решается у нас просто - где цари, там и поэты
На концерте в «Олимпийском» Юрий Шевчук произнес программную речь. Мучительно преодолевая гнев, он говорил о коллегах, приветствующих на Красной площади «ментовскую власть», о ее бесчеловечности, о Ходорковском, закатанном в «зэковский бетон», о телеящике и его отношении к людям как к быдлу.
АЛЕКСЕЙ Девотченко пошел еще дальше Шевчука. Заслуженный артист России в своем блоге призывает коллег к полному отказу от любого сотрудничества с властью: не сниматься в лживых ура-патриотических фильмах; не сотрудничать с федеральными каналами; не осквернять свое имя мельтешением в меро¬приятиях, организованных Кремлем, Смольным, «Единой Россией».
Почему они заговорили именно сейчас? Наверное, потому, что страна подошла к краю, за которым — пропасть. Государственные институты не работают, гражданского общества нет, ручное управление ядерной державой обрастает липким абсурдом. Это одна сторона медали. Есть и другая — вечная, пушкинская, именуемая «поэт и царь». В нулевые тема эта приобрела оттенок, с трудом поддающийся осмыслению.
Начнем издалека. Мастеров культуры пробудили от спячки апрельские ветры 85-го. Впервые в России интеллигенция приветствовала высочайшее начальство не по указке партии, а по зову сердца. С годами, однако, зов стал вечным.
Помню то удивление, с которым наблюдала ельцинскую кампанию 96-го. Только-только известные всей стране люди призывали голосовать сердцем за Бориса Николаевича, как грянуло явление народу генерала Лебедя. И тут же властители дум во главе с Хазановым и Волчек принялись восторженно внимать его грозным инвективам, а Мордюкова и вовсе заявила с убежденностью Степана Разина: «Лебедь — большой подарок русскому народу».
При Ельцине активность творческих интеллигентов еще как-то объяснялась кличем «Демократия в опасности!». Призрак Зюганова уже бродил по России. У вышеупомянутой скульптурной группы тоже при желании можно отыскать резоны — она приветствовала Путина как продолжателя дела Ельцина. Продолжатель, однако, быстро все расставил по местам. Мотивация рассосалась, а большое чувство к президенту мастеров культуры только нарастало. Более того, они гурьбой ринулись на кастинг, устроенный «Единой Россией».
Стало быть, мастера культуры воспринимают политическую лояльность как разновидность залогового аукциона — мы отдаем президенту свой голос, а он возвращает нам проценты? Вряд ли. Больше всех волнуются люди успешные, которым ничто не угрожает. Зачем нужно суетиться, скажем, Игорю Бутману, тоже вошедшему в состав высшего совета? Он что, в окрестностях Грызлова лучше станет играть на саксофоне? И уж совсем непонятны реверансы лучших из лучших.
Даже Алиса Фрейндлих на вручении в Кремле Государственных премий принялась горячо благодарить за награду не только нынешнего президента, но и предыдущего, поскольку она интуицией большого художника чует — «гол забивается с хорошей подачи». Имперская роскошь Георгиевского зала так заворожила актрису, что она перепутала адресатов — талант, для которого всех премий мало, дан ей явно не кремлевским дуумвиратом.
Сейчас деятели искусств не стесняются откровенно говорить о том, о чем люди брежневского агитпропа предпочитали молчать. Гендиректор Михайловского театра Владимир Кехман, не скрывая детского восторга от знакомства с Медведевым, заявил: они (то есть Путин с Медведевым) обязаны указать нам какие-то ориентиры, а почему нет? Они на это деньги дают. Ему вторит Михаил Боярский: я бы не отказался, чтобы моим цензором был самый главный человек в стране.
Цензор явился, правда, не к Боярскому, а в «Современник». Плачущему Чацкому Путин поставил в пример мужественного Александра Матросова. Пока оторопевший Римас Туминас обретал дыхание, Волчек согласилась с Владимиром Владимировичем — раз сравнение Чацкого с Матросовым приходит в голову, значит, оно правомерно…
То, что для старших — эмоции и восторг, для младших — суровая необходимость. Верность избранному курсу — гарантия карьеры в ящике. Кого ни возьми из звезд эфира, все обожают тандем. Век бы прозябать Гарику Мартиросяну со своим «Комеди Клаб» на дециметровом канале, если бы не склонность к откровениям: «Я считаю, что Путин спас нашу страну от распада, поэтому мы не делаем на него пародий». Подобные признания дорогого стоят, и вот уже Гарик первый на Первом.
Еще более поучителен пример Тины Канделаки. Скромные творческие возможности дама с лихвой компенсирует нежной любовью к Путину, о чем она не устает говорить. Результаты превосходны: Тины много и на экране, и в Общественной палате.
Короче говоря, я понимаю Шевчука и Девотченко — надоело, невыносимо! Есть лишь одно опасение. «Придут иные времена, взойдут иные имена», а ситуация с властителями дум останется прежней.
Тут ведь мерцает не страх и даже не только чистая корысть, а нечто сокровенно-ментальное. Веками лучшие умы, не нам чета, пытались понять загадочную природу сего явления — не смогли. Но вот одно словечко из дневников Чуковского показалось мне весьма подходящим — «подхалимляне». Нет, это не мелкие подхалимы. Это что-то масштабное, величественно-римское и одновременно до изнеможения русское, эмоционально лирическое: нам-то ничего не надо, жила бы страна родная именно с этим президентом, а не с другим. Потому оппозиция «поэт и царь» в наших широтах решается просто — где цари, там и поэты.
Слава ТАРОЩИНА, карикатура Петра Саруханова, «Новая газета»
Мастера культуры воспринимают политическую лояльность как разновидность залогового аукциона — мы отдаем президенту свой голос, а он возвращает нам проценты