К сыну одного моего приятеля, студенту, приехала из другого города девушка — погостить несколько дней. После ее отъезда приятель еще долго возмущался: Как так можно! Это же прямо под родительским кровом — в одной постели!
 |
| А мы-то все еще уверены, что молодежь обойдется без секса |
Я спросила: а что, было бы лучше, если бы они этим занимались по подъездам?
— Да! — еще пуще распалился приятель. — Именно что! По подъездам!
Не знаю, как у вас, а на двери моего подъезда домофон, так что туда еще надо попасть, не говоря уже о совершенно антисанитарном состоянии довольно узких подоконников на лестничных пролетах, рядом с мусоропроводом. Озаботившись судьбой подросткового секса, я стала спрашивать в редакции, где у кого случился первый секс.
Самым популярным ответом было: «Дома…» Причем половина респондентов, краснея, добавляла: «…у друзей». А другая половина, прямо-таки багровея, шептала: «…у родителей». Следующим по популярности был ответ: «В общежитии» (с объяснением «а остальные… ну, ушли куда-то»). Дальше шел целый ряд вариантов, свидетельствующих о том, что человек в стесненных обстоятельствах становится на диво изобретательным: «на даче у друзей», «в офисе у мамы», «в школе», «в палатке».
Складывается впечатление, что квартирный вопрос испортил не только москвичей, но и россиян в целом. Точнее — их сексуальную жизнь. Подростковый секс у нас за редким исключением происходит в чужом помещении, в обстоятельствах, которыми ни один подросток полностью не владеет. Поэтому подростку все время чудится, будто он совершает нечто как минимум рисковое, а как максимум — стыдное или даже преступное; нечто, о чем люди приличные догадываться ни за что не должны.
С этим ощущением подросток вырастает во взрослого человека, которого любой намек на эротику в массовой культуре немедленно возвращает в детство: он начинает хихикать, отворачиваться, смотреть тайком, снова хихикать и наконец громогласно обличать, чтобы его в чем-нибудь таком не заподозрили.
То есть секс у нас как бы есть. Но его у нас как бы не должно быть.
И ничего, совершенно ничего в нашей стране не сделано для того, чтобы первый подростковый секс был какой угодно, только не стыдный и не рисковый, несмотря на модную пропаганду безопасного секса и ответственного отношения к партнеру. Этакое псевдопуританство.
Так что сексуальная революция произошла у нас в головах, но не в ипотеке. И пока мы не научимся обеспечивать себе простые и удобные обстоятельства для первого секса (а значит, и для взрослой жизни), не будет у нас никакой самостоятельности и социальной мобильности: родившиеся в мегаполисах так и будут сидеть в своих мегаполисах, а родившиеся в моногородах никуда не поедут из своих моногородов. Потому что некуда.
Так и будем, образно говоря, жить с родителями. И чувствовать себя в большом долгу.
Юлия ИДЛИС, «Русский репортер»