Номер от 28 июня 2006 г.

Меня до глубины души поражают действия московских чиновников в беспрецедентном противостоянии с жителями Южного Бутова. Мы, дескать, тут ни при чем, идет процесс исполнения судебного решения. А что, суд сам по себе вкатил иск несчастным людям, единственной «виной» которых было родиться в нашей многострадальной стране? Это что, не московская власть, а неизвестный мужик с соседнего бугра решил через суд отобрать у людей то, что им принадлежит еще с довоенного времени?

ОДИН только ответ на эти вопросы способен обнажить всю степень нравственного падения людей, представляющих властные структуры.

Еще один аргумент, достойный профессионального, циничного шулера: люди, которых, как мусор, вычищают с родной земли, не вправе претендовать на имущество, которое принадлежит государству. Отбросим в сторону очевидные несуразности этого аргумента и на секунду согласимся с ним. Тогда позвольте у вас спросить, господа законники, а с чего же это государство ни раньше, ни в наши рыночные времена не озаботилось состоянием халуп, в которые за 70 с лишним лет превратились дома выселяемых?

Почему эти жалкие сотки, которые кормили бутовских бедолаг в самые суровые, дикие, перестроечные и дефолтные времена, оставались вне зоны внимания государства? Почему оно не выделяло ни инвентарь, ни удобрения, не помогало с семенным фондом? И что изменилось сегодня?

Сотки подорожали?! Раньше они не давали умереть одним только бутовцам, а сегодня подмигивают золотым глазом целой армии чиновников? И вот вы уже готовы растоптать каждого, кто встанет на вашем рваческом пути. Да при чем здесь закон?! Вы хотя бы себе не лгите, оставаясь наедине с остатками человеческой совести или осеняя себя редким и часто вынужденным (новые времена – новые нравы) крестным знамением.

А ведь у бутовского узла есть справедливая и легкая развязка. Ее даже и эврикой-то назвать язык не поворачивается, потому что «патент» принадлежит… московскому правительству. Я имею в виду известную практику, когда людям взамен прежнего жилья предоставляют жизненное пространство не хуже, а лучше, нередко значительно лучше того, что было у человека. Так, собственно, и в советские времена поступали. Только ждать приходилось долго. Чем же бутовские бедолаги перед вами провинились? Рыночной стоимостью соток, которые они 70 лет удобряли своим потом?

Дайте людям цивилизованный выбор. Так, чтобы закон и совесть не спорили друг с другом. Если жизненное пространство конкретного бутовца состояло из дома на двух, скажем, или десяти (неважно!) сотках, выделите ему другой дом с аналогичными по размеру сотками.

Либо без соток, но тогда квартиру, покрывающую метражом том числе и размер земельного участка. Пусть это будет даже этаж в доме, если, конечно, вы не думаете, что этаж в доме – исключительная прерогатива представителей законодательной, исполнительной и экономической власти.

Есть еще один, до смешного простой вариант. Выкупите у человека его злосчастные сотки, а взамен дома дайте квартиру. Но только землю заберите за ее реальную стоимость. За ту, которую определит не вынужденный переселенец и не вы, а рынок. И поверьте, вы на его бутовской земле наварите себе потом столько, что внукам-правнукам на большой кусок с икрой останется.

Не обижайтесь, не вставайте в позу, господа чиновники. Я охотно заставлю себя поверить в вашу незапятнанную искренность. Вы не собираетесь наваривать на бутовской земле? Но кто-то ведь готов уже развернуть там свои строительные краны. Они что, бесплатно станут раздавать построенное жилье согражданам? Переложите затраты, связанные с выкупленными сотками, на плечи будущего застройщика, и вся недолга. Не бойтесь, он забудет о недоимке после первой же «шапки», которую пустит по кругу на стадии еще строительного котлована.

Так или иначе, но сегодня мы все вместе решаем не вопрос о переселении жителей Южного Бутова. Московские чиновники в войне с конкретными людьми вольно или невольно до боли обнажили нравственную проблему, которую поставил еще Достоевский. Человек – тварь дрожащая или право имеет? Судя по тому, как ковшами выскребают людей с бутовской земли, кто-то в Москве уже ответил себе на этот нравственный вопрос. «Человек – тварь. Я – чиновник, право имею!» Но как же хочется верить, что последнее слово останется не за ними.