Номер от 8 февраля 2005 г.

Специалисты Всемирного банка подготовили обширный доклад о проблеме преждевременной смертности в России, вызванной травмами и неинфекционными заболеваниями. О результатах исследования обозреватель «ВМ» расспросил одного из отечественных экспертов, помогавших авторам, – замминистра здравоохранения и социального развития РФ Руслана ХАЛЬФИНА.

– Руслан Альбертович, с чего бы это вдруг Всемирному банку интересоваться, по каким причинам и в каком возрасте мы умираем? Кредиторы боятся, что вовремя не вернем долги, хотят включить дополнительный счетчик?

– Не думаю. Этот доклад плановый. Дело в том, что смертность в трудоспособном возрасте перестает быть вопросом только лишь здравоохранения. Это уже крупнейшая проблема социально-экономического развития России, ведь за ней – потеря трудового потенциала, нехватка людей в Вооруженных силах, в сфере услуг. И масштабы явления таковы, что его последствия могут затронуть всю мировую экономику.

– Неужели?

– Судите сами. Исследование показывает, что, если срочно – в ближайшую пятилетку – не предпринять эффективных мер, к 2025 году россиян станет меньше на 18 миллионов, а в предстоящие полвека общая убыль населения составит 30 процентов. Можно говорить, что на фоне общего падения рождаемости развивается кризис

смертности. Ожидаемая продолжительность жизни в России сегодня составляет 66 лет. По этому показателю мы очень сильно уступаем всем остальным членам «большой восьмерки». Проигрываем даже Мексике (там люди живут в среднем 73 года), Польше с Турцией (70 лет) и Бразилии (68 лет).

– А за счет чего проигрываем?

– Умирают люди в расцвете сил. Риск смерти мужчины в возрастном интервале от 15 до 60 лет в нашей стране составляет 42 процента. Это значит, что из 100 мальчиков, которым сейчас 15 лет, до пенсии доживут лишь 58, если, конечно, ничего не изменится. Этот риск вдвое выше, чем в Турции, и на 16 процентов превышает аналогичный бразильский показатель. Как результат – в России огромное число молодых вдов (в возрастной группе от 30 до 44 лет их относительная доля почти вчетверо больше, чем в США). Слегка утешает, что женщины у нас живут намного дольше мужчин – примерно на 14 лет. Но радоваться тут особо нечему. Во-первых, по состоянию здоровья они серьезно уступают сверстницам из других европейских стран. Во-вторых, сильный половой дисбаланс практически во всех возрастных когортах не оставляет шансов на исправление демографической ситуации.

– Особенно потрясают российские коэффициенты смертности, по-моему, на фоне киргизских. В Киргизии ожидаемая продолжительность жизни, как и у нас, 66 лет. Но там мужская преждевременная смертность на треть уступает российской! Не может же быть, чтобы все киргизы вдруг прекратили пить и курить?!

– …Или если не все, то хотя бы треть?! Трудно сказать, в Киргизии я давно не был. Но знаю, что в последние годы там очень сильно подняли качество первичной и профилактической медицинской помощи. Ну и, конечно, про климат забывать нельзя. Если же говорить о глубоких корнях полового дисбаланса смертности в нашей стране, то дело в особенностях поведения. Помимо алкоголя и табака, огромное число наших мужчин «убивают» дорожно-транспортные происшествия. Размер этого бедствия столь велик, что о нем упомянул президент Путин в последнем послании Федеральному собранию. А ездит в машинах в основном сильный пол. В прошлом году на дорогах России погибли более 34 тысяч человек, большинство которых – мужчины наиболее работоспособного возраста. Но с вкладом сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ) в общую российскую смертность пока ничто не может сравниться. В России число смертей от ССЗ (они отвечают за 52 процента всей смертности) составляет 994 на 100 тыс. чел., и это один из самых высоких показателей в мире. Для сравнения: в США аналогичное значение – 317, в Португалии – 363, а в Бразилии – 225. На втором месте – онкологические заболевания. И здесь показатели смертности значительно превышают среднеевропейские, притом крайне высок риск летального исхода в течение первого года с момента установления диагноза (для рака легких – 56 процентов и для рака желудка – 55 процентов). В целом же получается, что риск смерти взрослого трудоспособного населения в России от неинфекционных заболеваний превосходит показатель Евросоюза в 2,94 раза, а риск смерти от травм – в 4,84 раза.

– Насколько реально бороться с основными факторами риска?

– Анализ показывает, что более чем за три четверти всех смертей в России отвечают три главных фактора риска: высокое кровяное давление, избыток холестерина в крови и курение. Все эти факторы относятся к так называемым устранимым. Гипертония и холестерин «жируют», когда люди неправильно питаются, а курить можно бросить (если, конечно, захотеть)...

– Что же делать?

– Работа Всемирного банка особенно ценна тем, что, с одной стороны, не ограничивается констатацией крайне неприятных тенденций (о том, почему и насколько плохо мы живем, мы и сами в курсе), а с другой – не содержит поучений (авторы отдают себе отчет в том, что недостаточно знакомы с некоторыми особенностями российского жизненного уклада). Рекомендации изложены в виде концепций, и многие из них совпадают с нашими планами. Так, уже в этом году в России стартует проект «Здоровье», которым впервые в России на участкового терапевта предполагается возложить функции не только лечения, но и профилактики.

Также по этому проекту на каждого гражданина будут оформлять паспорта здоровья. Это, разумеется, не панацея, а только первый шаг в государственной политике, целью которой является снижение к 2025 году смертности до нынешнего уровня Евросоюза. Как уверяют наши зарубежные коллеги, решение этой задачи может привести к социально-экономическому эффекту, примерно равному 30 процентам валового внутреннего продукта России. Но ни президент, ни наше министерство не смогут спасти людей, если они сами не прекратят стелить себе дорожку на тот свет.

В результате каких, думаете, травм и несчастных случаев умирает большинство наших детей? Это вовсе не ДТП, хотя их процент также высок, а… утопления. Причем тонут подростки не в море-океане – в наших российских «лужах», и происходит это оттого, что никто не научил их держаться на воде.