Номер от 18 ноября 2011 г.

Здравствуйте. Сожалею, что только совсем недавно познакомился с замечательной газетой «Пенсионерская правда». Познакомился и стал её постоянным читателем. Более того, взял в постоянные спутники жизни. А со спутниками, как известно, всякими историями делятся. Вот и я к вам с тем же.

ЛЕТОМ 1944 года наша семья возвращалась в Брянск. Но наш дом ещё при немцах был разобран полицаями, поэтому некоторое время пришлось нам жить в лесу, что в Фокинском районе Брянска. Отец, только что вернувшийся с фронта после трёх ранений, землянку утеплил, соорудил в ней полати (нары), сложил печь. К одной из стен прикрепил полочку для моих учебников. (Мне шёл десятый год, но я только пошёл в первый класс, так как до этого жили мы на оккупированной немцами территории.) Вроде нормально устроились. Да вот напасть одолела – облюбовали нашу землянку мыши. А грозу для них – кошку в то время и за сто километров было не найти. И мыши совсем обнаглели.

У меня был букварь довоенного выпуска. Засаленный и замызганный, многажды передаваемый из рук в руки, он потерял обе обложки, но все листы сохранил. Вполне понятно, какую ценность представлял для меня букварь, ведь многие одноклассники не имели и такого. Вечером, приготовив уроки, я положил букварь на полочку, а утром его там не обнаружил. Родители и четверо моих братьев и сестёр развели руками – не видели, не брали. Я ревел и ползал в темноте по земляному полу в поисках букваря. И вдруг под самой полочкой увидел остатки моего учебника – мелкие, словно труха, бумажки.

Подстерегла нашу землянку и такая неприятность, как змеи. Как-то раз зимой мама попросила меня принести из стога охапку сена – печь растопить. Я бросил охапку возле печи и вдруг заметил, что торчащая из сена палка зашевелилась и поползла. Мы узнали в ней обыкновенную гадюку.

А однажды весной я проснулся от возбуждённых голосов за дверьми землянки. Выйдя наружу, увидел в метре от нашей двери большую гадюку толщиной в человеческую руку. Старший брат Борис прижал гадюку к земле рогатой палкой. Змея явно была беременной, и от этого нажатия из неё выскочило около двенадцати змеек.

С тех пор я долго не мог спокойно заснуть на своих полатях под потолком землянки. Содрогался от любого шороха в земляном покрытии. Мне казалось, что это ползёт змея или бежит мышь.

Спасение пришло неожиданно. Однажды, возвращаясь из школы через территорию уцелевшего от бомбёжек железнодорожного техникума, я увидел выбежавшего из одной кособокой хатки настоящего кота. Он прыгнул в воронку от разорвавшейся бомбы. В том, что это кот, а не кошка, я не сомневался, настолько он был крупный, дымчатой масти, почти чёрный. Я спустился в воронку и ласково позвал: «Кис-кис-кис». Кот оказался добродушным и ласковым и не думал от меня убегать. Я взял его на руки, сунул за пазуху под пальтишко, чтобы кот не увидел дорогу, и принес в землянку. Кот обнюхал все углы, осторожно заглянул в закоулки, огляделся и – стал у нас жить. И вскоре мышей в нашем жилище не стало. Будто никогда и не бывало. А однажды кот принёс из леса зверька немногим меньше себя. Кто это, я так и не узнал. Зверёк был похож на куницу – такого же желтовато-серого цвета.

В 1946 году отцу выписали лес на строительство дома в посёлке Ковшовка. Участок отвели в конце улицы Безбожников (теперь – Сосновой). Около нашего участка росла даже клюква, а змеи уже не были редкостью. Пока дом строился, мы жили в высоком шалаше с земляным полом – тут же, на участке. Но спали уже не на нарах, а на железных койках. Однажды июльским утром я проснулся от шума, доносившегося из-под моей койки. Я осторожно заглянул вниз и ужаснулся: под койкой извивалась змея с поднятой головой, а напротив неё с поднятой правой лапой сидел наш кот.

И я стал наблюдать за их поединком. Кот ударил первым, но получил ответный молниеносный удар. Оба шипели так, что я не мог отличить, кто сильнее: кот или змея. Кот остервенело бил гадюку по голове - именно по голове, а не по телу или хвосту. А гадюка наносила удары короткими прямыми тычками. Я испугался, что кот может погибнуть от укусов ядовитой змеи, и разбудил отца.

Отец схватил кота за хвост, но в ответ получил сдачи по правой руке: дескать, не вмешивайся. Отец сказал: «Ну и чёрт с тобой, дерись как умеешь». И тоже стал наблюдать за поединком.

Бой продолжался ещё какое-то время, и наконец голова змеи стала клониться к земле: бил-то кот не мягкой лапкой, а впивался в голову острыми когтями. Вскоре змея затихла и вытянулась. Кот отошёл. Отец подцепил мёртвую змею на лопату и вынес из шалаша. А я взял кота на руки и на его носу различил несколько царапин вдоль и поперёк. Это были следы змеиных зубов. Кот вырвался из моих рук и спрятался в кустах. Вернулся домой через трое суток целым и здоровым. Странно, но имени нашему коту мы так и не придумали. Только мама как-то раз сказала: «Это твой спаситель».

К зиме наш дом был до-строен. Но в 1947 году родителям пришлось его продать – в преддверии наступающего голода мы уехали в Сибирь к родственникам. Вернулись в Ковшовку через два года. У ребят с улицы Безбожников я поинтересовался судьбой моего спасителя. Ребята сказали, что кот умер от голода, так как хозяева, купившие наш дом, его не кормили. Но мне в это не верилось. Скорее всего, сказался тот бой с гадюкой.