ВСПОМИНАЮ своего любимого дедушку Вячеслава Васильевича, отца моей мамы Раисы Вячеславовны. Он был очень интересный человек. Эх! Если бы нынешний-то ум да соображение мне тогдашней, записала бы все дедушкины рассказы. Родился мой дед в конце XIX века (в 1880 или в 1882 году – точно не знаю) в крестьянской семье, жившей в Междуреченском районе Вологодской области.
Женился на дочери купца из соседнего села по большой любви, звали её Мария Яковлевна. С 1901-го по 1916 год у них родились четыре дочери, одной из которых была моя мама. Тяжёлая болезнь сразила бабушку Марию. Второй женой деда стала Аполинария, моложе его. Аполинария родила ему двоих сыновей-богатырей. Все дочери были устроены и с братьями поддерживали дружбу.
Во время войны оба моих родителя служили в действующей армии, поэтому я часто проживала в дедушкином доме. Периодически меня переправляли в другие деревни – к папиным родителям или к божатке (сестре отца). Все родственники относились ко мне хорошо, но мне больше нравилось жить в доме у дедушки Вячеслава. У него были интересные старинные книги, журнал «Нива», переплетённый в огромный фолиант. Электричества тогда не было, керосин берегли, поэтому зимой сидели при лучине. Бабушка пряла нитки, дедушка подшивал валенки или чинил полушубки и пел старинные песни - про Байкал, про ямщиков, про любовь. И как запоёт: «Под снегом-то, братцы, лежала она, закрылися карие очи...», я принималась громко реветь – так мне было жалко девушку. Бабушка просила: «Не пой жалостную-то, видишь, Танюшка плачет, вот ведь до чего жалчивая девка-то». И дедушка зачинал весёлую: «Живёт моя отрада в высоком терему…». Пел он очень артистично.
Однажды тётки-бабки услышали, как я на повети пою песенки, которым меня ребята-подростки научили. Самой приличной была эта: «Апаше рубашка белая с большим воротником. У милашки сика голая – хлещите голиком». Дедушка послушал и сказал строго: «Видала вожжи на повети – на стене висят? Они по твоей спине могут пройтись». Я сказала, что больше не буду плохие песенки петь, буду только стихи про Сталина читать. Сейчас из этих стихов помню лишь одну строчку: «Стоит товарищ Сталин в больших красноармейских сапогах», а плохие песни до сих пор помню.
Шли годы, дедушка старел, я взрослела. Но каждый раз, приезжая летом в деревню, видела, с каким уважением относились к нему люди. Приходили советоваться по разным вопросам. Если в чём-то не могли разобраться, говорили: «Пойдёмте спросим у Вячеслава Васильевича». В те послевоенные годы дедушка единственный в деревне выписывал областную газету «Красный Север». Он был членом правления колхоза, с его мнением считались. Природный ум, строгое крестьянское воспитание, широкий кругозор, чувство юмора - всё это дало моему дедушке Вячеславу Васильевичу уважение, признание окружающих. А уж о нас, родных, и говорить нечего: взрослые дочери, сыновья, внуки любили и почитали его.
Вспоминаю свое последнее свидание с дедушкой. Я поступила в Ленинградский горный институт. На обратном пути в Архангельск сделала остановку в Вологде, чтобы съездить в деревню к дедушке. Как мы все рады были этой встрече. Дедушка захотел показать меня деревенскому обществу: «Пойдём, Танюшка, на галдарею (старинный магазинчик. – Авт.), купим пряников пышнялых». Идём мы с дедом, а нам навстречу тётка Марья. «Кто така?» – спрашивает. «Да это ж внучка моя Танюшка, Не узнаёшь?» Марья продолжает: «Андели! Андели! Маленька-то така смешна была, песни матюжны пела. Дедушко-то стращал, щщо вожжами охаживать будет». «Ну, Марья, нашла что вспоминать, - возмутился дед. – Она у нас на инженера выучится, ископаемые под землёй будет добывать для народного хозяйства». Эти слова сразили занозистую тётку Марью, и она заговорила нараспев: «Ой, кака деушка-то порато баска да умна, надо жа – анжинером будет». Мы с дедушкой хохотали от души.
У галдареи подошла незнакомая мне женщина и сказала приветливо: «А мы с матушкой-то твоей по батюшке твоему супостатками были, одну частушку пели». И она пропела: «Пойдём, подружка, поглядим: идёт в полюшке один – рубашка чёрная атласная… Не Шура ли Клюкин?»
…Мой дорогой дедушка Вячеслав Васильевич умер, когда я ещё училась в институте – в это время была на практике. Родственники не знали моего адреса и не сообщили мне. Через год я приехала в деревню и посетила могилку дедушки. Мы посадили маленькую ёлочку. Маленькая ёлочка стала большой пушистой ёлкой, а я - взрослой семейной женщиной. Каждый раз, вспоминая крестьянский род своих родителей, убеждаюсь, что всё лучшее во мне от них.
Татьяна Базунова, г. Архангельск