Галина Георгиевна Суевалова шестьдесят лет отдала педагогической работе и лишь три года назад оставила школу по весьма уважительной причине – ей тогда исполнилось восемьдесят лет.
Из детдома в детдом
В ее трудовой книжке единственная запись о приеме на работу, сделана она в 1944 году. И вплоть до 2005 года, за исключением нескольких месяцев, Галина Георгиевна трудилась на одном месте, в Туринской средней школе. Она вела начальные классы, а значит, для сотен и тысяч эвенкийцев остается первой учительницей. Галина Георгиевна учила их не только читать-писать, слагать и умножать, но и основам гражданственности, законам общежития, добру и справедливости.
И далеко не каждый из них знал, что с самой Галиной Георгиевной судьба обходилась по-доброму не всегда. Начать хотя бы с того, что росла она сиротой. Совсем еще крохотной трехлетней девочкой очутилась в одном из украинских детприемников, ничего о своих родителях не зная и не помня. И вот с тридцатых годов Галя Ус (Галина Георгиевна до сих пор не уверена, что это ее подлинные имя и фамилия: может, ей их дали в детприемнике, а может, все же была при ней какая-то записка, если ее подкинули родители) начала скитаться по детским домам. Потому что, как только немного подросла, не могла долго прожить в каком-то одном из них. Не нравились порядки в этих сиротских заведениях, однообразная и скудная еда, нищенская одежонка, не нравилась жизнь по команде… И она периодически сбегала.
Скиталась по стране, переезжая с места на место то под лавкой пассажирского вагона, то на заплеванной, замусоренной подсолнечной шелухой палубе парохода. Один раз ее подобрал цыганский табор – смуглую, с распущенными волнистыми волосами девочку этот бродячий веселый народ принял за свою. Галя кочевала с ними месяца три, пропахла дымом костров и окончательно прониклась духом свободолюбия и независимости. Но девочку у цыган отняли милиционеры, повсюду охотившиеся за беспризорниками, и снова поместили в детдом.
На этот раз аж в Игарке. В этом детдоме Галя Ус провела несколько лет, вплоть до юношеского возраста. Кстати, в это же время там воспитывался и знаменитый русский писатель Виктор Астафьев.
- Он очень хорошо описал жизнь нашего детдома в книге «Кража», - сообщила мне Галина Георгиевна. – Хоть и дал героям книги вымышленные имена, но я всех узнала.
В конце тридцатых-начале сороковых годов детдом из Игарки перевели в Енисейск. Но здесь Галя надолго не задержалась. Началась война, и она со своей подругой Лизой Дмитриевой сбежала – девчонки решили податься на фронт. Хоть санитарками, хоть кем, только бы подальше от детдома. Украдкой забрались на пароход, думая, что он плывет в Красноярск. А замызганная посудина пошлепала в … Игарку.
И стала Галя учительницей
Сошли они вновь на пристани сто лет надоевшего им городишки. Куда податься? Хоть и опостылевшего, но родного детдома на месте уже нет. Ну и пошли в горком комсомола. А в Игарке только-только образовывалось педучилище. Вот туда и определили подруг. В 1944 году Галина закончила училище. Ей дали направление в Эвенкию. Илимпийский роно направил свежеиспеченную выпускницу в Тутончанскую начальную школу в таежной фактории на Нижней Тунгуске. Галине дали сразу два класса. Но вот появиться перед учениками ей было не в чем: не в сатиновых шароварах же идти на первый урок. А в местном магазине хоть шаром покати, ни одного лоскутка материи. Весть о том, что приехала новая учительница, бывшая детдомовка, быстро распространилась по Тутончанам. Жалостливые бабы раздобыли у кого-то кусок белого шелка, выкрасили его синькой и сшили для Галины платье. Вот в нем она и пришла на первый урок.
Жила в школе, спала на раскладушке, после занятий бегала в клуб. Была Галина бойкой, энергичной, на нее навалили массу поручений: и комсоргом-то она стала, и библиотекой заведовала, и по профсоюзной линии заворачивала. Ее заметил Василий Суевалов, молодой заготовитель пушнины. Дело молодое, закрутили они любовь да и поженились.
Галя была уже беременной, когда Василию пришла повестка из военкомата, война-то еще шла. Поплакала Галя, проводив молодого мужа в окружной центр Туру, да и осталась одна. Но кручиниться было некогда, она и до этого крутилась как белка в колесе, а тут еще заведующая школой, почувствовав слабину (половину работы в школе, если не больше, взяла на себя новая учительница), начала варить дома бражку да попивать. Естественно, занятия она периодически пропускала, и Гале приходилось вести все четыре класса да еще и интернатом заведовать. Сама себе удивлялась: как только ее на все хватало? И тут Василий передал Галине записку: его по брони оставляют в Туре, в райкоме комсомола. Потому и жить им надлежит там.
Большая родня
В Туре молодая семья поселилась в каком-то сарае. Василий прорубил в стене несколько окон, утеплил помещение – и квартирка была готова. На работу Галина пошла в среднюю школу. Здесь все преподаватели были в основном преклонного возраста – люди, много повидавшие на своем веку, добрые, участливые. Галину приняли как в родную семью.
- Господи, я же ничего не умела тогда! – всплескивает руками Галина Георгиевна. – Если как у учительницы у меня еще что-то получалось, то житейского опыта – никакого. А тут свои дети пошли. Я с первой дочкой не знала, что делать, не умела ни пеленать ее, ни остановить ее плач. К свекрови стыдно было обращаться (вот, скажет, неумеха какая), так я совета всегда испрашивала у своих старших коллег. Никогда не забуду их доброты ко мне, бескорыстной помощи. Если из меня что-то и получилось – как человек, как педагог, так это только благодаря коллективу Туринской средней школы…
Галина вела младшие классы, затем ей поручили преподавать русский язык и литературу еще и в вечерней школе. Сюда же она погнала и мужа Василия: «У тебя всего семь классов. Но тебе надо расти, и среднее образование для этого просто необходимо». И действительно, после окончания «вечерки» Василий Георгиевич был направлен в Высшую партийную школу, а затем многие годы возглавлял Эвенкийский окрисполком.
Галина Георгиевна очень скоро почувствовала вкус к своей работе, ей все удавалось. Она окончила годичные курсы в Ленинградском пед-институте им. Герцена, ее все чаще и чаще отмечало руководство школы, районо, окроно. Затем Галине Георгиевне присвоили звание «Отличник образования», а вскоре дали и «Заслуженного работника просвещения РСФСР», награждали медалями, вручили в общей сложности более шестидесяти грамот. Но она не зазнавалась, не переоценивала себя, а продолжала оставаться такой же: добросовестной, требовательной к ученикам и к себе. Учила их, училась и сама, год от года совершенствуя свои навыки и способности. О ней написали в «Известиях», напечатали ее фотографию. Со всех концов страны посыпались письма, в которых восхищались Галиной Георгиевной, ее судьбой, кое-кто признал в ней даже родственницу.
- На самом деле родственников у меня не нашлось, - с грустью говорит Галина Георгиевна. – Так и осталась я без роду-племени…
Но тут она явно несправедлива к себе. Пусть не родной, но близкой ее считают сейчас не только в Туре, но и далеко за пределами Эвенкии тысячи ее учеников, многие люди, которые прошли через ее судьбу.
Астафьев звал ее сестренкой
Сестренкой звал ее до конца своей жизни замечательный русский писатель Виктор Петрович Астафьев. Бывшие воспитанники Игарского детского дома встретились в 1986 году в Туре. Впервые о нем как о писателе Галина Георгиевна услышала из лекции заезжего литератора еще в шестидесятые годы. Он назвал его подающим большие надежды писателем, воспитанником Игарского детского дома.
- Я как услышала все это, да его имя, все во мне и всколыхнулось: да это же наш Витька! – с волнением вспоминала Галина Георгиевна. – Я уже к тому времени и думать о нем забыла. А тут на тебе: писатель! И это второгодник Витька, с которым мучились воспитатели и учителя, который всегда сбегал с уроков то куда-то в тайгу, то к озеру, где мог разговаривать с травинкой какой-нибудь, с птичкой, петь сам себе во все горло? Витька, которого все считали немного не в себе, и стал писателем? Вот ведь какие фортели выкидывает судьба!
Тогда Галина Георгиевна написала Астафьеву, напомнила о себе, привела такие подробности из детдомовской жизни, которые могли знать только его воспитанники. И получила ответ: «Да, Галенька, это я. И тебя помню. Нам надо обязательно увидеться!» Так Астафьев, не дождавшись, когда Галина Георгиевна сама выберется в Красноярск, прилетел в Туру. Эта встреча была не для слабонервных: два пожилых уже человека то плакали, то смеялись, называли друг друга уже забытыми детдомовскими кличками…
Нет уже в живых ее знаменитого одноклассника, как и многих других воспитанников Игарского детского дома. Ушли из жизни, к сожалению, и любимый муж, и одна из дочерей. Но Галина Георгиевна никогда не чувствует себя одинокой: рядом, в Туре, живут еще три ее дочери, внуки, обожающие свою бабушку-педагога. А еще по белу свету разбрелись сотни учеников Галины Георгиевны, уже сами давно ставшие бабушками и дедушками. Но они по-прежнему хранят память о своей первой учительнице, пишут ей со всех концов страны, советуются с ней, как если бы продолжали оставаться ее учениками. А не это ли является главной наградой для педагога?
Марат ВАЛЕЕВ, п. Тура, Эвенкия