Введение президентом Медведевым должности уполномоченного по правам ребенка более чем оправдано, но это только один из необходимых шагов, считают эксперты.
О том, что именно еще необходимо предпринять в области защиты прав ребенка, и справится ли назначенный президентом на пост уполномоченного Алексей Головань с новыми обязанностями, газета ВЗГЛЯД поговорила с президентом региональной общественной организации «Право ребенка» Борисом Альтшулером.
− Борис Львович, по вашему мнению, как введение института уполномоченного может помочь в решении проблемы с защитой прав детей в России?
– На самом деле, если мы хотим, чтобы у нас была система, нужен надзорный орган. Этот орган будет катализатором. Уполномоченный – это еще не надзорная система, но необходимо, чтобы был такой человек. В любом случае поднятие вопроса защиты прав детей на такой уровень очень важно. Я это одобряю.
− На ваш взгляд, какие шаги будут предприниматься в дальнейшем по строительству такой системы?
− Все эти шаги основаны на локальном опыте в регионах России, которые уже есть. Надо провести коренную реформу деятельности комиссии по делам несовершеннолетних. Нужна реализация их управленческого координирующего функционала. Это легко сделать, потому что об этом еще 10 лет назад было сказано в федеральном законе. Но на федеральном уровне это никак не реализовано ни в одном акте.
− Что для этого нужно?
− Нужно поднять статус правительственной комиссии по делам несовершеннолетних. Сегодня получается парадокс: орган, который за эту координацию отвечает, реально нерабочий, потому что собирается раз в три месяца. Недавно министр МВД Рашид Нургалиев уже написал в «Российской газете», что нужна коренная реформа комиссии и придание ей координирующей роли.
− Что еще предстоит сделать после введения должности уполномоченного по правам ребенка?
− В середине марта Дмитрий Медведев сказал, что социальной системе надо работать с неблагополучными семьями, помогать детям. Нет такой нормы в работе наших учреждений, патронат в этой системе узаконен недостаточно. Надо ввести норму обслуживания семьи по договору. Надо вводить нормы социального патроната. Третий момент – ювенальная юстиция. Как сказал патриарх Московский и всея Руси Кирилл, западная ювенальная юстиция направлена на разрушение семьи. Это говорит о том, что его просто ввели в заблуждение. Ничего подобного. Разрушает семью сегодня наша бессистемность и отсутствие ювенальной юстиции. И последний пункт – нужно принимать федеральный закон об общественном контроле.
− Алексей Головань занимал должность омбудсмена по правам ребенка в Москве с 2002 года, а теперь его перевели на федеральный уровень. На ваш взгляд, инициатива прошла тест, или просто это повышение по службе?
− Это случилось потому, что его должность в Москве ликвидирована. С 1 октября должности уполномоченного по делам ребенка в Москве не существует. Чтобы исправить это совершенно безумное решение Мосгордумы, президент сказал свое слово.
− Кто-то донес до президента эту идею?
− То, что достучались, очевидно. Иначе не было бы указа.
− Насколько Алексей Головань справлялся с этой работой?
− Я могу сказать только хорошее. Он неравнодушный человек. Он с детьми занимается всю жизнь. Разумеется, теперь будет более широкая постановка вопроса на федеральном уровне. Он был очень критичен.
− Он никогда не сглаживал ситуацию с отменой должности уполномоченного по правам ребенка в Москве?
− Никогда.
− Можно ли воспринимать решение президента в связке с ужесточением наказания за педофилию?
− Связка есть только в том плане, что ужесточение наказания за педофилию – частная мера. Медведев говорил, что России нужна современная система защиты детства, и сегодня такой системы в стране просто нет. Качественные системные меры – важный шаг. Я надеюсь, что есть в запасе у президента еще ряд мер по строительству системы.
Источник —