Михайловна была женщиной резкой, своенравной, не признавала никаких авторитетов. Порядок в подъезде и во дворе был целиком на ее плечах. Она бдительно следила за тем, как исполняется дежурство по мытью полов в коридоре, кто и когда вынес мусор или не выпустил из подъезда кошку.
- Занимайтесь воспитанием своих детей, - кричала она молодым мамашам.
- Чего они орут без толку под окном? Мы, бывало, в «выбивала» играли, на скакалочках прыгали, классики чертили на асфальте, а этим только любовь подавай. Представляешь, Семеновна, внучка моя, Ксюша, пришла вчера из садика и говорит:
- Я, баба, замуж хочу.
- Это с какой радости? - спрашиваю ее. – А она, представляешь, говорит: «Меня Костик поцеловал. И шоколадку подарил. Мне понравилось!»
- Что понравилось, шоколадка?
- Не-а. Он целуется хорошо. Прямо в ухо. Так щекотно…
Если на лавочке сидела Михайловна, молодежь старалась побыстрее шмыгнуть в подъезд, чтобы не услышать вслед какое-нибудь нравоучение. Одним словом, строгая была женщина. А еще она не любила «кошачье отродье», как она всегда говорила.
- Чего они орут по ночам? Дня, что ли, не хватает? И плодятся, плодятся… Скоро ногу некуда будет поставить. Кыш отсюда, отродье проклятое!
Словом, кошкам доставалось больше всех.
Однажды пошла Михайловна на рынок молочка купить. А там очередь. Человек шесть стоит, в основном, люди пожилые. Разговорились о том о сем, беседуют. Вдруг откуда ни возьмись - рыжий котенок, и прямо в ноги Михайловне. Прижался к ботинку и жалобно мяучит.
- Пошел вон отсюда,- она хотела уже пнуть его ногой да постеснялась. Люди ведь вокруг. Еще скажут, что бабка злая. Потихоньку стала двигать котенка от себя. А он не отходит. Поднял голову, смотрит ей в глаза и мяукает. Тогда Михайловна отвернулась и сделала вид, что ничего вокруг не замечает. Купила молока и пошла домой. Котенок следом. Она через дорогу, он за ней. Не успела она дверь в подъезд открыть, как он уже вперед прошмыгнул. Сел возле ее квартиры и хозяйку ждет.
- Вот настырный,- проворчала Михайловна,- и что я с тобой делать должна?
В ответ кот замурлыкал и стал тереться об ее ноги.
Так Кешка обрел новый дом. А потом и с самой хозяйкой произошли перемены. Котенок оказался такой ласковый, такой нежный. Ляжет к ней на колени, песенку свою заведет и в глаза преданно смотрит. А если она где-то задержится на улице, сколько радости, суеты, возни потом! И Михайловна смеяться стала. Подружки во дворе не узнают. Куда делась вечно ворчливая, недовольная старушка?
А вот в прошлую зиму Михайловна заболела. Слегла. Верный Кешка, заметно подросший, с огненно-рыжей густой шерстью, с белым пятном на животе, всегда был под боком. Именно там поселился недуг. Кот терся головой, урчал, мурлыкал, преданно заглядывал в глаза, согревал своим теплом. Но любимую хозяйку спасти не смог. Двое суток он не отходил от гроба. Когда Михайловну понесли по улице в последний путь, он ни на секунду не отошел от траурной процессии.
Сын Юрий, вернувшись с кладбища, увидел Кешку у порога квартиры, где тот сидел рыжим комочком у двери и ни на какие приглашения войти в комнату не реагировал.
- Вот и нет у нас мамы,- глухо проговорил Юрий.- Пойдешь ко мне жить?
Кот прикрыл глаза. Мужчина вздохнул, обвел тоскливым взглядом вмиг осиротевшую комнату, обмотал Кешку пиджаком, прижал к себе.
- Не переживай, Ксения с тобой играть будет… А сейчас поехали. Здесь теперь никого нет…
С тех пор каждый вечер Юрий приезжал в материн дом, забирал Кешку, а утром тот снова сидел у двери Михайловны. Соседи сначала удивлялись, приносили коту что-нибудь вкусненькое, но тот ничего не ел. Сидел и все. А через полгода сын Михайловны решил сделать ремонт. Нанял рабочих. Только открылась дверь, Кешка пулей проскочил в комнату. Его было не узнать. Он бегал по кругу, терся обо все ножки стульев и дивана, прыгнул на окно, оттуда в кресло, где любила сидеть Михайловна. Здесь он, уткнувшись носом в ее пуховый платок, наконец, успокоился, завел свою нескончаемую песенку. Ни стук молотков, ни пыль от штукатурки не могли помешать ему дышать запахом родного человека. Рабочие его тоже не трогали, наоборот, поглядывали с уважением.
- Переживает,- сочувственно кивали в его сторону.
Ремонт уже заканчивался. Новые обои, линолеум, рамы в окнах. Материны вещи сын уже давно раздал соседям, остальное вывез на свалку. Только двери еще хранили запах любимой хозяйки. Но вчера вечером привезли новые, непривычно пахнущие какой-то химией. Кешка ушел из дома. Больше с ним его ничто не связывало. Он вышел из подъезда и сел на ступеньках. Куда идти? И вдруг ветерок принес знакомый запах. Усы зашевелились. Запах звал его куда-то за дом, где росли большие деревья. Там Юрий оставил дверь, чтобы утром подогнать машину и вывезти ее на свалку. Он подъехал к обеду. Рабочие подняли дверь. Под ней лежал мертвый Кешка.
Татьяна Чеботько