Номер от 23 июня 2011 г.

Как «пятнышко родимое» разрослось в огромное пятно

Отлетал свое «ястребок». Отлетала ли Амдерма?

«Пятнышко родимое» -это такой поэтический образ из самодеятельной песни, а в ней строчки: «Амдерма, ты пятнышко родимое у Карского моря на обветренной щеке…» Еще в самом начале 80-х слышал, как ее под изрядным хмельком распевала компания амдерминских бичей-сезонников. Три десятка лет минуло с той поры. В жизни заполярного поселка это целая эпоха, если памятовать, что на административной карте Архангельской области поселок Амдерма появился в 1936-м.

ДО ЭТОГО три года существовало небольшое поселение без статуса на том месте, где геологическая партия П.А. Шрубко обнаружила месторождение плавикового шпата. Ценного флюоритового сырья в Советском Союзе на тот момент не было, и его приходилось закупать за границей. Инициатором строительства рудника на берегу Карского моря стал горняк Евгений Сергеевич Ливанов. Памятный знак этому человеку установлен в поселке.

Заброшенный объект «релейка». Когда-то он прощупывал небо над океаном до полюса.

Центр бытия

Порт в Амдерме строить не стали – совершенно открытое место, вдающихся в сушу бухт нет, очень малые глубины. Поэтому сочли за благо организовать здесь портопункт с рейдовой выгрузкой.

Зато местный аэродром вышел на славу! Здешний морской берег (говорят, раньше его большим числом посещали моржи) для взлетно-посадочной полосы подошел идеально – пологий, устланный огромными и ровными каменными плитами. Иван Дмитриевич Папанин и один из первых наших полярных летчиков – Михаил Васильевич Водопьянов упоминают Амдерму в своих мемуарах как промежуточный аэродром дальней авиации. Это в тридцатые годы. В войну он тоже числился за поселком наряду с портопунктом и рудником. Позже, в сороковые, когда плавиковый шпат нашли и на Большой земле, ближе к промышленным центрам, рудник закрыли. Аэродром же вскоре стал центром всего местного бытия - его заселили военные. Сначала от них потребовали закрыть небо над новоземельским ядерным полигоном, а потом выставить воздушный кордон и для всего западного сектора Советской Арктики. Так в Амдерме стал на долгий постой авиационный полк. Взлетно-посадочную полосу удлинили и расширили для тяжелых бомбардировщиков и транспортных самолетов, а в тундре, на окрестных сопках, появились строения мощных радаров и станций дальнего обнаружения целей.

В поселке проживали еще и полярники местной метеостанции, ученые комплексной мерзлотной лаборатории, обслуга местного портопункта. В 80-х добытчики возобновили свои работы на флюоритовом руднике. Однако расширялась Амдерма, крепла, одевалась в бетон и кирпич благодаря военным. Мне довелось засвидетельствовать, можно сказать, «золотое время» заполярного поселка. И тот памятный август выдался «золотым», в смысле самым теплым, ясным и многоцветным из всех месяцев. Пришли мы в Амдерму на «Мезеньлесе» с грузами Арктикснаба. И случилось так, что, съехав с судна на берег, старпом, боцман и я оказались тундровыми сидельцами на восемь суток. Поневоле знакомились с Амдермой и ее окрестностями…

В соседстве с экзотикой

Первые впечатления о самом поселке сохранились надолго и сейчас не стерлись. Об архитектуре в целом – парад эклектики! Тут были и здания обычного заштатного среднеполосного городка, и деревянные дома, бараки, сараюхи. Однако ж немало стояло каменных, даже трехэтажных зданий. Дом офицеров - типовой. Имелись постройки совершенно банальные, и «неформат» тоже, старое здание конторы порта например. Все зижделось, естественно, на сваях, ведь не может быть нулевого цикла на вечной мерзлоте! На дорогах асфальта не видел - сплошной шлак (видимо, из местных котельных). Само собой, никаких тротуаров. В некоторых местах ими служили дощатые короба теплотрасс – их не закапывали из-за той же мерзлоты. И на всю Амдерму ни единого деревца или кустика! Умом-то понимаешь отчего, но все равно картина из угнетающих.

Как и зрелища неимоверного количества брошенной стеклотары и металла! Сожранные коррозией остовы автомобилей, тракторов и бульдозеров маячили по всем закоулкам амдерминского «мегаполиса». Они дополнялись такими же ржавыми и раскуроченными цистернами, бочками, резервуарами, металлоконструкциями самых разнообразных видов. Еще запомнился крупный фрагмент фюзеляжа – будто шел самолет домой, не дотянул до полосы, да и свалился прямо на поселок. Вселенский развал, разор, бедлам – не знаю, что в данном случае точнее, - царил не только в поселке, но и обильно выплескивался в сопки и болотца окрестной тундры.

А тундра в августе как невеста полярного дня! Цветет радостно, по-северному ярко. Но не в белом наряде она, обернулась в расцветастую кулису. И не коврики разнотравья ловят летний миг на бескрайнем скалистом панцире, а широченные, под горизонт, полотна. В тысячах озер недвижно стоит лиловая, а то и черная вода, но издали глянешь – синь глубины и выси сошлись – небо в них купается. Нет Амдермы без тундры!

Нет ее и без моря, откуда на дрейфующих льдинах испокон веку наведываются белые медведи. Амдерма для них, наверное, как для нас Анталия, - курорт. Море по обыкновению хмурое и злое, ветра с него студеные и обозленные – в часы ненастья бьют в стены так, что те трещат. Но случается в ясные дни, жжет море взоры удивительно ровной и густой синью. Но больше жжет холодом. Все ж таки полярное оно, Карское море.

Немножко амдерминской экзотики. В общагу утро влетало с позывными местного радиоузла. Следом текст: «Здравствуйте, товарищи! Сегодня такое-то число… Температура воздуха… Ветер…» Тут же и постскриптум: вчера у свалки на восточной окраине поселка были замечены два белых медведя. Будьте бдительны, товарищи! И так каждое утро. Медведи, вероятно, были все те же, а свалки всякий день другие.

Дай только срок…

Свалок в Амдерме без счета! Вернее, их даже никто не считал – не было в том нужды. Конечно, местные воспринимали их как жуткий непорядок, но и как некую неизбежность – приемлемого способа вывозить на материк отслужившие металл и стекло в 70-х еще не придумали. За те дни нашего скитания на берегу с кем только мы не говорили об экологической напасти – в администрации порта, в авиаполку, на «релейке», в службе ледовых проводок и поселковом совете, пока не убедились - с годами к этой беде люди как бы привыкли, и потому обходилось у них без буйного раздражения. А один, и в самом деле романтик, помнится, искренне убеждал:

- Разве ж мы слепые?! Откуда и почему этот хлам, всем понятно. Найдут способ его вывезти. У ГДР уже есть проект морских утильзаводов. (Действительно, так и было. - Прим. О.Х.) Два-три таких - и за пару-трешку навигаций они все здесь «перемелют». Эх, улыбнется еще миру наша Амдерма! Дай только срок…

Переломили хребет

Когда «Мезеньлес» уходил с Бакарицы на Амдерму, в пароходстве ему пророчили рейс суток на восемь-десять. С природой те планы, видимо, не согласовались. В обратный путь грузовые стрелы мы завели по-походному только на двадцать пятый день. Все из-за налетавших штормов и льда – выгрузку бросали раза четыре. Ночи белые хотя и угасали, но в тех широтах еще походили на сумерки, и только непогодь, как предвестник жестоких времен, их мутила. Был август 1982-го, никак не думалось, что погожего века Амдерме страна отпустит лет на шесть-семь - столько оставалось до горбачевской перестройки и ельцинского разгуляя.

К роковой черте Амдерма двигалась стремительно. Первым пал ее возрождавшийся было рудник – он якобы стал нерентабельным. Хотели взамен наладить местное производство щебенки, но ничего не вышло – это тоже оказалось якобы нерентабельным занятием. А в 1993-м Амдерме и вовсе переломили хребет - ликвидировали части ПВО: защищать северные рубежи России якобы не стало нужды. Еще через два года прикрыли мерзлотную лабораторию, а потом и контору «Торгмортранс».

Теперь о бегстве людей языком статистики. В 80-е в поселке проживало около 10 тысяч человек. В 1989-м перепись зарегистрировала уже 5,1 тысячи жителей, в 1998-м – 1,9 тысячи, в 2002-м – всего 650. Поселок омертвел, превратился в грязное пятно на полотне когда-то девственной природы.

«Амдерма, ты пятнышко родимое у Карского моря на обветренной щеке». Очень трогательно эти строчки пелись, а по жизни получилось якобы нерентабельно.