Номер от 15 марта 2005 г.

В них известный северодвинский доктор учился быть сильным

О Владимире Васильевиче Киселеве справедливо будет сказать немало искренних и добрых слов, и, очевидно, лучше всего это могут сделать дети или же родители тех детей, кому он вернул здоровье, а кому и спас жизнь. О заслуженном враче России Киселеве с большим уважением расскажут его коллеги из травматологического отделения детской больницы, где до ухода на пенсию работал Владимир Васильевич. Они знают его как строгого и талантливого доктора, фанатично преданного своей работе.

НО ЕСТЬ любопытный момент в биографии Киселева, о котором не знают многие, с кем он врачевал. Без должного повода скромный Владимир Васильевич не рассказывал о том времени, когда... служил во флоте. И не где-нибудь, а на кораблях 5-й оперативной эскадры, что бороздила Средиземное море.

Его величество случай

В роду у Киселева не было ни моряков, ни врачей. И потому тот «средиземноморский» период, а также и выбор профессии, по убеждению самого Владимира Васильевича, определил его величество случай...

У многих его сверстников в год окончания школы не стоял вопрос, где учиться дальше. Завод

№ 402 набирал обороты, и многие шли за корабельными профессиями. Ленинградские вузы в ту пору давали городу и заводу много специалистов, и в военно-морские училища северодвинские юноши также шли охотно. И он, преуспевающий в точных дисциплинах старшеклассник, к тому же хороший спортсмен, помышлял было о технической специальности или военной карьере. Но случаю было угодно, чтобы выпускник школы № 10 Володя Киселев подал документы в Архангельский мединститут. И если прав Владимир Васильевич в упомянутом своем убеждении, то как же Северодвинск должен быть благодарен этому случаю!

Он окончил лечебный факультет института в 1968-м и оказался в селе Вознесенье, что на острове Андриянов, напротив Цигломени. Был там санаторий для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Располагался он в ветхом одноэтажном здании с печным отоплением, и потому к чисто медицинским проблемам молодого врача плюсовались хозяйственные: вода, уголь, дрова, отопление, ремонт. До появления грузовичка была в санаторном хозяйстве лошадка. Если запрячь ее в сани, так и в Архангельск можно было зимой съездить. А летом та еще транспортная эпопея: до Северодвинска - только по воде, и в Архангельск попадали через Кегостров, тоже теплоходом.

Профессиональные навыки и характер будущего известного врачевателя Киселева закалялись провинциальной прозой в течение трех лет...

Он выбрал ЭОС

На флоте Киселев оказался неожиданно. Получил повестку, думал, вызывают уладить какую-то формальность, а через считанные дни оказался в... Севастополе. В военкомате не посмотрели даже на то, что у него оставались дома жена с двухлетним сынишкой. А все потому, что шел 1971 год: на Ближнем Востоке назревал очередной конфликт. Это сейчас «великая» Россия не способна собрать хотя бы одну оперативную эскадру, а тогда был СССР, который держал флаг в любой точке Мирового океана. Мобилизации не было, но запасников выдергивали на флот, который срочно собирался в «средиземку».

Правда, у него был выбор: Измаил или ЭОС. Измаил, база Дунайской флотилии, - захолустье, куда добраться можно было только по воде. ЭОС (экспедиционное океанографическое судно) «Рица» - так называемый белый пароход. Он стоял на рейде, его было видно из кабинета кадровика. Киселев почему-то решил, что на корабле будет легче перенести тоску по дому, и ответил: «ЭОС».

«Рица» и в самом деле была белым судном, но только для особого рода океанографии: его помещения и трюмы нашпиговали аппаратурой, в том числе и для слежения за АПЛ, экипаж - офицеры, если не считать малочисленной обслуги из матросов. Понятно, для каких экспедиций предназначался такой ЭОС.

Но по разным причинам на боевую службу «Рица» за три года так и не вышла. А Киселев выходил дважды - в составе кораблей ППГ, поисково-противолодочной группы. В такой группе, как правило, флагманом шел БПК - большой противолодочный корабль, еще три МПК - малых противолодочных корабля, иногда соединению придавали дизельную подлодку.

Операция в нейтралке

Лейтенанта Киселева назначили флагманским хирургом соединения. В особом отделе, а его сито проходил всякий, кто направлялся в «средиземку», он заметил, мол, направляете флагманским, а ведь у меня хирургической практики нет, и специальность - детский травматолог... И будто сглазил тогда или, как говорится, в воду глядел - в первые же дни похода произошло ЧП: острый приступ аппендицита у мичмана.

Нужно оперировать, а условий никаких! Операционная на корабле вообще проектом не предусмотрена. Решили приспособиться: надраили кают-компанию дезинфицирующими растворами, больного - на стол, без наркоза - только местная анестезия. Жара, корабль на волне бросает, и на ногах нужно стоять прочно, а тут еще инструмент временами из-под рук «отъезжает». Держись, военврач Киселев!

Операция по удалению аппендикса в среде практикующих хирургов с некоторых пор считается чем-то вроде рядовой процедуры. Если, конечно, отсечение этого рудиментарного придатка не осложняется его «нетипичным» положением или, что еще хуже, воспалением. Воспаления, славу богу, не было, но не было и хирургической практики врача, зато наличествовали нетипичное положение аппендикса, минимум условий операционной палаты, а еще и шторм.

Та первая операция запечатлелась в памяти Владимира Васильевича на всю жизнь. Выражаясь врачебным языком, он «вошел в полость живота» и аппендикс... не нашел. Час, второй - безрезультатно! Крикнул, чтобы матросы тащили справочники, называл им страницы, они листали и раскрытые книги держали перед ним. Подсказку в них он не нашел. А на ходовом мостике ждали... Потому что случилось несчастье в нейтралке, когда соединение уже вышло из зоны ответственности Черноморского флота, но еще не вошло в зону 5-й эскадры. Если передавать больного в госпиталь, кораблю нужно возвращаться. Это, считай, срыв похода, который едва начался. Все к тому и шло.

К исходу третьего часа Киселев оказался на мостике. Командир: «Лейтенант, у меня эскадра на связи. Что докладывать?» Тут уж помочь Киселеву не мог никто: ни старпом, ни особист, ни командир, а его решения ждали все...

Много лет спустя Владимир Васильевич признался: «Меня тогда насквозь прошибло: какая же я буду дрянь!..» Скатился с мостика вниз - давай еще раз! И ведь нашел злополучный отросток, и вскоре полетело на мостик: «Операцию завершил!»

Не до экзотики

Конечно, тот случай в нейтралке можно отнести к историям нечастым, даже из ряда вон. Вот зубы лечить приходилось часто, а лечили одним способом - рвали: стоматологических кабинетов на кораблях нет. Как нет многих элементарных удобств для врача, который практикует на суше. К тому же у корабельного доктора и санитарно-гигиенических хлопот хватало.

Задача № 1 - не допустить массового заболевания в экипаже, ведь, если какой-либо недуг свалит половину личного состава, закон один: корабль - на рейд, и соответствующий флаг - на рею. В оперативном же смысле корабль выведен из строя.

Средиземное море, конечно, экзотика, но «средиземка» - тяжелая служба. Здесь не до красот. Особенно на МПК: 159-й проект, водоизмещение, если даже в полном снаряжении, едва за тысячу тонн, а значит, качает постоянно. Скорость под турбиной выжимали 33 узла, и дальность была хорошая - 2000 миль, но вот автономность всего-то 10 суток, а уходили ведь на несколько месяцев. И думали больше об оружии, не о людях: под провизионки и цистерны питьевой воды место выкраивали. Так что со съестными запасами на МПК не шиковали.

А еще запомнилась прямо-таки тоска по черному хлебу, когда на белый уже и смотреть не могли. Черный обычно брали еще в Севастополе или Донузлаве, естественно, когда-то он заканчивался, а рожь арабы не сеяли...

Время от времени заходили в ближневосточные порты, но здесь корабельного врача ждал не отдых, а работа: эпидемиологическая обстановка была ужасная! Жарища, с водой дефицит - ее на корабль качали за валюту, ну и сами арабы, по меркам европейцев, народ неряшливый. Если провиант, а это тоже заведование военврача, брали с базара, предстояла эпопея с его дезинфекцией. Хороши, наверное, ближневосточные мандарины, но мыть их в растворах приходилось дважды: сначала на причале, потом на юте - от райского вкуса цитрусовых мало что оставалось...

Были и дежурства в международных береговых госпиталях. Сутки делили: вчера - немцы, сегодня - французы, завтра - русские. «Холодная война» была и в медицине. Безнадежных больных умышленно оставляли «русской смене», а если не выгадывали, то на летальный исход вызывали русский персонал. Получалось: скончался, скажем, у французов, но ведь и русские были вызваны...

«Мы с Тамарой...»

Боевых служб у Киселева было две - три и пять месяцев. Босфор и Дарданеллы, по правилам движения в проливной зоне, советские корабли проходили только днем, под недремлющим оком НАТО. Наших фотографировали беспрестанно, со шныряющих суденышек и катеров, с постоянно висевших вертолетов. Фотообъективами приглядывались к корабельному оснащению. Особенно если где на корпусе появлялось что-то новое, хотя бы штырек: может, у русских появилась новая система? Но и наши тоже не дремали. На снимках, которые старший лейтенант Киселев привез со службы, есть и барражирующие «Нептуны», и авианосцы «супостата» в полукабельтове от советского борта.

«Мы с Тамарой ходим парой...» - есть такой стишок у Агнии Барто. Вот так и корабли советской

5-й эскадры ходили по Средиземному морю - «в паре» с кораблями 6-го американского флота. Убегали друг от друга, гонялись, разбегались и... ухо держали востро и порох сухим. Зыбким было это противостояние на соленых волнах.

Время от времени в Средиземное море наведывались наши плавбазы, повстречать их - вот праздник был! Особенно когда в экипажах обнаруживались земляки. Да что там плавбаза! Скромняге танкеру под красным флагом были рады.

Психологически «средиземку» выдержать было очень трудно. Это Владимир Васильевич и сам прочувствовал, и убеждался, глядя на других, когда вел свои специфические медицинские наблюдения. Известные тяготы корабельной службы и быта порой не сказывались на состоянии людей так пагубно, как оторванность от берегов, от своей страны. Бывало, что люди не выдерживали. Иные выдерживали сами, но у них рушились семьи...

«Море выдержит не каждый, - сказал мне Владимир Васильевич. - В море надо быть сильным...» И конечно, он прав, хотя я все же не соглашусь: сильным надо быть не только в море, но и в этой жизни. Он очень сильный, мужественный человек - добрый детский доктор Владимир Васильевич Киселев.