Номер от 20 декабря 2004 г.

Имя его увековечено на карте Земли Франца-Иосифа. О судьбе его повествуют домашние архивы

По судьбам большинства офицеров императорского флота России двадцатый век прошелся безжалостно и кроваво. Сначала две войны и три революции, включая Октябрь семнадцатого, а после него гражданская междоусобица и политические репрессии добивали расколотые и разрозненные остатки военно-морского корпуса. Кто сложил голову на русской земле, кто лег в чужую. Для тех же, кто остался в живых, настали годы больших перемен и странствий.

ПОСЛЕДНИХ на долю мичмана русского флота Петра Николаевича Яльцева выпало немало, хотя в целом судьбу его трагической не назовешь. В этом смысле, наверное, справедливо будет сказать, офицеру Петру Яльцеву повезло - он уцелел. В германскую служил на действующих кораблях Балтики, да и сухопутный Западный фронт пролегал не так уж и далеко от Ревеля. Но бог миловал. И в гражданскую войну тоже. В последующие годы под топор репрессий Петр Николаевич не угодил. А ведь было время, офицеров презрительно называли золотопогонниками... Но мичман - начальное звание на царском флоте, быть может, не трогали поэтому? А может, потому не было повода, что в родне его не числились князья и графы? А может, просто повезло...

Свидетельства ветхих папок

Петр Николаевич Яльцев, несомненно, был педантом. В хорошем смысле этого слова. Ведь видел же он смысл в том, чтобы аккуратно собирать много лет и потом хранить одна к одной справки, удостоверения, пропуска, заявки, акты и прочие бумаги.

Ныне здравствующие родственники Петра Николаевича, передавая его ставшие уже ветхими папки, немного недоумевали: какой в них прок, зачем они нужны? Оказалось, нужны, хотя в чисто практическом смысле они и в самом деле давно уже утратили свое назначение и, если так можно выразиться, административный вес. Конечно, со временем за ними как бы стерлись многие события, факты, имена, но иные документы, даже их язык и стиль, по-прежнему довольно точно передают атмосферу ушедших общественных потрясений.

Скажем, из командировочного удостоверения, май

1919-го: «Всем комендантам станций, учреждениям и демократическим организациям предлагается давать всевозможное содействие означенному моряку...»

Или вот из приказа о назначении на работу: «В связи с арестом старшего штурмана РТ-88 «Печерец» Безбородова тов. Яльцеву принять дела старшего штурмана...» Дата - сентябрь 1938 года.

Интересно, что некоторые старые бумаги, извлеченные из папок, смогли рассказать даже то, о чем не ведали о Петре Николаевиче его близкие...

Путь к морю

Но вначале было истинное удовольствие знакомиться с фотографиями, которые оказались в моем распоряжении первыми и сохранились не только благодаря наследникам, но все той же педантичности Петра Николаевича.

Уездный Макарьев Костромской губернии, где Яльцев родился. Сейчас это типичное русское захолустье, а в начале XX века город считался немаленьким, жил промыслами и торговлей. Оказывается, была даже серия почтовых фотооткрыток с достопримечательностями Макарьева. Удивляет церковный собор - такие не в каждом губернском городе имелись.

К какому именно сословию принадлежали родители Яльцева, неизвестно, но после окончания гимназии они смогли отправить своего сына в далекий Архангельск - учиться в торгово-мореходном училище. Его Яльцев окончил в 1912-м. Первые его пароходы: «Печора», «Юг», «Мария» и траулер № 35. Должности: от матроса (пять месяцев практики) до помощника командира. Правда, в последнем качестве молодой штурман проходил недолго. Началась война с Германией.

С позолоченными погонами мичмана Яльцев получил назначение на Балтику, и вот что любопытно - в соединение подводных лодок, которые базировались в Ревеле.

Небольшие любительские фотографии того времени запечатлели портреты сразу нескольких его сослуживцев, ряд уникальных по нынешним понятиям кораблей, в том числе и подводных, а также множество деталей военного и гражданского быта. Снимки офицеров в кают-компании и на палубе судна здесь соседствуют с семейными фото: вечернее чаепитие, велосипедная прогулка, катание на шлюпках... Никаких батальных сцен или явных примет военного времени, более всего странны: безмятежные лица...

Вихри революции

Характерные эмоции на снимках февраля 1917-го. Их несколько, и на них сразу обращаешь внимание... Многолюдный митинг на центральной площади города, момент всеобщей радости и своего рода братания. Есть некий символ в том, что перед объективом фотокамеры оказались рабочий, солдат-пехотинец и он, флотский мичман Петр Яльцев, с матросами, на ленточках их бескозырок можно прочесть «Полтава» и «Секрет» - ходили такие корабли на Балтике.

Было и посыльное судно «Кречет», в канцелярии которого уже в апреле 1918-го Петр Николаевич получил свидетельство об увольнении по демобилизации - «Паспортъ», лист добротной, лощеной бумаги формата А-4, заполненный каллиграфическим почерком. Вот еще одна характерная деталь: использовали старый бланк и, за неимением новой, старую печать - с двуглавым орлом, символом самодержца.

Надо полагать, обе революции 1917-го Яльцев, как раньше говорили, принял, если в начале 1919 года уже имел документ военмора (звания были отменены) Астрахано-Каспийской флотилии, по которому откомандировывался в распоряжение кадровой службы некой ГУЛИСО, расположенной в Москве. Потом была Ильменская флотилия, где Яльцев командовал канонерской лодкой

№ 1 с громким названием «Интернационал». Громким потому, что всего водоизмещения в ней было 25 тонн, правда, были и две горные пушки и два пулемета. А затем уже Север - эсминец «Бесстрашный», посыльное судно «Ярославна» (из остатков флотилии Ледовитого океана), позднее сторожевое судно Северной пограничной флотилии и то же звание - военмор, а должность - штурман.

Кстати, есть мнение, его приходилось слышать не раз, бывшие офицеры царского флота после гражданской войны старались уехать на Мурман или Архангельский Север либо в иные места с известной отдаленностью от центра страны. Делали они это из ошибочного убеждения, что на окраине бывшей империи они смогут затеряться и жить без боязни поплатиться за свое прошлое. Но, думается, применительно к биографии Петра Николаевича это был, как говорится, не тот случай.

Здесь же, на Севере, Яльцев поступает в организацию со странно звучащим сегодня названием УбекоСевера - работало такое полувоенное ведомство с расшифровкой назначения: управление безопасности кораблевождения. Для тех, кто хоть немного знаком и историей северных морей, - организация легендарная. Потому что именно ее морякам довелось стать пионерами в изучении Северного морского пути. Известные многим походы «Александра Сибирякова» и «Челюскина», «Садко» и «Малыгина» - это уже поздние, овеянные ореолом романтики страницы. А до них была тяжелая и будничная работа малоизвестных сегодня гидрографов. Об этом тоже, хотя и косвенно, свидетельствуют некоторые из документов, оказавшихся в папках домашнего архива.