Север Германии удивляет тишиной и умиротворением своих курортов
Корреспонденту «Корабельной стороны» удалось перелистнуть несколько страниц истории города Плена и его живописных окрестностей.
ГРАЦИОЗНЫЙ белый лебедь неспешно, с королевским достоинством подплывает к причалу. Его глаз внимательно высматривает в руках столпившихся на причале пассажиров что-нибудь напоминающее угощение. И люди понимают эту немую просьбу птицы. В воду летят кусочки хлеба, булок, печенья. Вдруг откуда ни возьмись у причала оказываются неуклюжие, серые, взъерошенные создания. Этакие гадкие утята. Они, оттесняя взрослых лебедей, начинают наперебой выхватывать из воды хлеб свой насущный. И лишь громкий гудок подходящего к причалу озерного трамвайчика заставляет их так же внезапно ретироваться в невидимые постороннему схроны.
Теплоходик гудит еще раз. Его не по размеру басовитый голос отражается от набегающих волн, кудрявится в кронах сосен, сбегающих с берега к воде, пробегает по черепице ближайших строений и рассыпается среди автомобильных дач на колесах, сгрудившихся в утреннем сне на площадке кемпинга. Северогерманский городок поеживается на легком ветерке, раскрывает окна, выпускает своих обитателей из домов на волю. Вот седой, иссохшийся и сгорбленный под тяжестью прожитых лет дедок выводит на околоозерную тропинку такую же сухую, морщинистую старушонку. Парой они бредут среди деревьев и кустов, вдыхая подернутый влагой аромат проснувшегося озера. Мужичок неопределенных лет сгребает особыми граблями с уреза воды накопившуюся там тину и грузит плод своего труда в тележку, запряженную в тракторок-горбунок. Какой-то афронемец неуклюже бежит по тропинке, высоко задирая колени и широко размахивая руками. Белая повязка на его лбу выглядит неким подобием тернового венца очередного страдальца здорового образа жизни. Навстречу, не сворачивая, прет ордер велосипедистов: достаточно упитанная мама в желтом спортивном костюме (не «Адидас», не «Найк» и даже не «Рибок») в сопровождении тройки разнокалиберных тинейджеров. Короче, все активно отдыхают, все заняты собой. И только непредсказуемая русская душа, разговевшаяся поутру бутербродом с колбасой сырокопченой, бутербродом с благородной плесенью на сыре, бутербродом с беконом, бутербродом с рыбкой копченой и парой вместительных чашек чая на молоке, стремится к покою и неге. Курорт все-таки. Большое Пленское озеро.
- Шнель, шнель...
Слова-то какие знакомые. Это матрос с прогулочного трамвайчика готовится отдать швартовы и поторапливает самых размечтавшихся о небесных кренделях быстрее ступить на борт. Этот трамвайчик по кольцу курсирует между причалами сельских городков, выходящих на озеро. Всего таких «пароходов» на Большом Пленском - три. На каждом есть буфет, туалет с умывальником, теплая нижняя палуба и верхняя, прогулочная. Рулевой за большим, под старину, штурвалом располагается в носу, где надстройка начинается рубкой. Чтобы попасть в пассажирский салон, пассажиру предстоит преодолеть вниз несколько узких и достаточно крутых ступенек. Поэтому руку здесь подают и вообще проявляют всяческую заботу не только в отношении старушек, но и старичков. А те, как и везде, норовят оказаться у трапа первыми. И потом вся очередь терпеливо ждет, пока очередной кряхтун сосчитает балясины.
Ветерок тем временем набирает силу. И вот уже трамвайчик начинает раскачиваться на волнах. Упругие воздушные струи так и стараются проникнуть через одежду поближе к телу. Кутаюсь (нас ведь, русских, аршином общим не измерить) в предусмотрительно захваченную для такой прогулки куртку и с удивлением взираю на немцев. Они как были на берегу в футболках, так и остались в них. Лишь кое-кто фланелевые толстовки с пояса переместил на шею. Так и сидят, накинув их на плечи, но не надев. Да еще мороженое едят, включая и детей. Выходит не только вани, но и гансы подвержены такой привычке. И то правда, как утверждает наука, русский с немцем братья навек. Вышли мы в незапамятные времена из одного, арийского роду-племени. И общего в привычках, образе жизни, даже антропологии у среднестатистического обитателя земли Шлезвиг-Гольштейн и среднестатистического жителя Архангельской области гораздо больше, чем у того же немца и, скажем, румына. Правда, почему-то румын - это европеец со всеми наворотами, а помор - это так, мусор цивилизации.
Ну, мусор не мусор, а тоже толк в курортах Гольштейнской Швейцарии, как общепринято прозывают эту местность, понимаем. И потому сосредоточенно внимаем автоматическому экскурсоводу, рассказывающему о прелестях трех десятков островов, прозрачных вод, флоры и фауны Большого Пленского озера. Над волнами белеют, алеют, голубеют и желтеют десятки парусов. Яхты снуют галсами от берега к берегу. За ними осторожно пробираются байдарки. И ни одного катера, ни одной моторки.
- Здесь введен строгий запрет на моторные лодки, - просвещает местный житель. - Если вы хотите отдыхать на воде, то не требуется никакого разрешения на яхту, байдарку или весельную лодку. Но с мотором лучше не соваться. Санкции очень строгие.
- А регистрировать плавсредство в водной инспекции, чтобы присвоили номер, надо?
- А что такое водная инспекция? Никакой регистрации не требуется.
Вдруг из-за поворота выскакивает моторка. Кажется, что она летит, касаясь воды одним подвесным мотором.
- О, не думайте ничего такого, - пытается успокоить меня собеседник. - Это рыбак. По правилам ходить под мотором по озеру могут теплоходы фирмы, у которой мы купили билеты, рыбаки, заключившие договор на поставку свежей рыбы в рестораны и рыбные лавки города Плена, а также плавсредства школы унтер-офицерского состава военно-морских сил Германии.
Причальная линия и береговые сооружения этой школы уже были видны невооруженным взглядом. Но никаких военных катеров, никаких признаков присутствия военных вообще заметно не было. Вполне пасторальные пейзажи. Совсем как в Анапе, где рядовой россиянин, спускаясь с палубы морского трамвайчика в центре города-курорта, вряд ли догадается, что по соседству с причалом располагается база катеров школы морских специалистов Пограничных войск ФСБ России. Дислокация российской морской школы в городе-курорте уходит в глубь лет и связывается с легендарными именами руководителей госбезопасности. Немецкая морская школа оказалась по соседству с курортом также благодаря легендарной личности - гросс-адмиралу Карлу Деницу. Тому самому талантливому организатору немецких подводных сил, чьи «волчьи стаи» топили конвои союзников и против чьих лодок воевали наши моряки. Сюда, в город Плен, в штаб-квартиру Карла Деница в мае сорок пятого пришла шифрограмма, в которой говорилось, что Адольф Гитлер передает гросс-адмиралу все рычаги власти Германии. Так Плен на несколько дней стал столицей агонизирующей империи. Но зеленоватые прозрачные волны Большого озера с годами вымыли из сознания обывателя такие подробности. И лишь дотошные историки пытаются восстановить реальную картину минувших дней.
Зато другие исторические подробности вызывают улыбку и потому передаются из одних туристических уст в другие. По соседству с воротами морской школы находится поселение с труднозапоминаемым в немецкой редакции именем. В переводе же название местечка означает «выметающий карманы». Дело в том, что в незапамятные времена здесь располагался пункт пограничного перехода в город Плен. Местные таможенники так шерстили пожитки торговцев и крестьян, стремившихся попасть в Плен, что снискали себе дурную славу выметальщиков чужих карманов подчистую. Эта особенность пограничных стражей и дала со временем официальное название городку.
Люди же стремились в эти места не зря. Сам кайзер Вильгельм II построил здесь на острове дом для своих сыновей. Он так и называется - Принцехаус. Правда, со временем остров стал полуостровом. И любой желающий может пройти пяток километров пешком по узкой полоске берега, густо поросшего лесом, чтобы неожиданно оказаться у того самого дома. Сейчас потомки кайзера держат здесь гусиную ферму и потчуют своих гостей жирной печенкой после рыбной закуски под бокал доброго темного пива. И налетающий с озера, уже подуставший к вечеру ветер лениво облизывает камышовую крышу исторического сооружения. И кажется, что вместе с ним из былых веков долетают все эти удивительные истории, а в легком шуме слились голоса исторических персонажей. И, сидя на скамейке у самой кромки воды, я вчитываюсь в эту нескончаемую повесть временных лет.
Только торопливые шаги афронемца с белой повязкой на голове - он и сюда добежал! - возвращают в реальность. А басистый голос озерного трамвайчика зовет восвояси. Мы ж не буржуи, в самом деле, чтобы жизнь на курортах прожигать. Нам хлеба не надо - работу давай.
Юрий ЗОРИН