Как две сестры - любовь и боль

История семьи Егоровых: продолжение следует...

Если в Сашином детстве Роза Афанасьевна Егорова получала приглашение зайти в школу, она точно знала, что перед этим случилось. Сын опять читал на уроке постороннюю книгу, а потом просил рассерженную учительницу: «Только маму не вызывайте». Он боялся ее расстроить.

А сегодня она не позволяет себе плакать. Верит священнику: не надо тревожить души ушедших. Так что не время, несправедливо записанное в лекари, а любовь высушивает слезы мамы, пережившей своих детей.

«Отец все знает. Очень рад»

Он мог бы, как и мама, носить самую известную в Северодвинске фамилию, но остался Александром Лубенцом. Так решила Роза Афанасьевна: «Каждый человек должен знать свои корни». И Саша знал, как беременная им мама ушла от мужа за месяц до родов. Как тяжело заболела и отстраненно слушала слова докторов, рассуждающих, кого удастся спасти, роженицу или ребенка. Как однажды по дороге из яслей ее обогнал высокий молодой человек и предложил: «Давайте помогу нести малыша». Она отмахнулась: «И так тошно».

Он встречал ее каждый вечер, а через месяц спросил у ясельной нянечки: «Почему мальчика забирает сестра, где его родители?» Когда узнал, что молоденькая девушка и есть «родители», предложил руку, сердце и фамилию для нее и пятимесячного Сашки. Роза тогда не представляла ее силы, мало ли Егоровых в городе. А когда поняла, что за ней ухаживает сын директора завода, не успела испугаться. Потому что Альбин Евгеньевич тут же доложил: «Отец все знает. Очень рад и отдает нам кабинет в своей квартире. Когда переезжать будем?»

- Но я увидела, что Евгений Павлович допоздна принимает в этой комнате людей. Не хотела его стеснять.

Позже, перед отъездом в Николаев, Евгений Павлович Егоров предложил невестке перебраться в его квартиру на Ленина. Опять почему-то не согласилась и осталась в крошечной двухкомнатной «хрущевке» на Карла Маркса.

Между космосом и морем

Здесь впечатлительный мальчишка Саша Лубенец запоем читал книги о военной медицине. И к окончанию четырнадцатой школы знал твердо: будет военным врачом. Так же решили около двух с половиной тысяч юношей, подавших заявления в Ленинградскую военно-медицинскую академию имени Кирова. А нужно было набрать только двести. Малейшая перхотинка на голове абитуриента равнялась приговору «не годен». Увидев же Сашину медицинскую карточку, дотошные доктора глазам не поверили:

- Здесь только сведения о прививках. Чем вы болели, молодой человек?

- Ничем!

Спасибо маме, не променявшей здоровье на хрустали, ковры и мебельные гарнитуры. В скудное на дорогую роскошь советское время для директора магазина «Татьяна» понятия «дефицит» не существовало. Но:

- Вещизмом я никогда не болела. Главное - питание, всегда говорила: что толку от богатства, если, потеряв здоровье, сможешь только глазами его «кушать».

1974 год был очень счастливым: мама получила диплом высшего экономического образования, а сын поступил в академию. Ему предложили специализацию, только от названия которой у советских мальчишек дух перехватывало: космическая медицина! Но он упорно стоял на своем: «Хочу служить на подводных лодках». Ему объясняли, что выбирали лучшего из лучших и, вообще, такое происходит только раз в пять лет, космосу много врачей не надо...

Убедили, но все-таки космонавты не стали пациентами военного доктора Александра Валерьевича Лубенца. Он как будто бы посередине двух глубин оказался: ВВС флота, начальник кабинета авиационной медицины. А потом открыл космический талант в себе, занявшись мануальной терапией.

- Сашенька говорил, что умеет видеть руками. Сегодня много пишут, что левши - талантливые люди. Спасибо моей мудрой свекрови, она посоветовала не переучивать сына, хотя в школе это требовали... Вы знаете, скольким людям он помог! Однажды гостила у Саши в Пскове, к нему мужчина измученный пришел: «Александр Валерьевич, я уже ни во что не верю, пятнадцать лет с клюкой ни на шаг не расстаюсь...» А когда вышел из комнаты после сеанса, Саша ему вслед: «Вы же трость забыли». У одного военного жена тяжело болела. Взялся Саша за ее лечение. Но с условием: «Будет жить в нашей семье, иначе ничего не получится». Через два месяца поставил на ноги женщину, которая десять лет с постели не поднималась. А когда в Северодвинск приезжал, в детские сады ходил и так переживал, что почти у всех ребятишек нарушения позвоночника! Очень хотел помочь...

«Мне нельзя плакать»

Год назад, 7 июня, в квартире Розы Афанасьевны целый день звонил телефон. Она вернулась с дачи только в шесть вечера, сразу взяла трубку... Говорят, что в такую минуту рушится мир. Но он стоял на месте и жестко диктовал условия: паспорт, деньги, машину взять и успеть в Архангельск, на поезд, который отходит через полтора часа. Уже в вагоне, когда за-хлопотали вокруг нее, обессиленной, испуганные попутчики, поняла, что едет на похороны сына.

За десять дней до этого у него случился сердечный приступ. Рядом были лучшие доктора, любимая жена, дочка и сын. Тоже Саша, тоже врач. А маму решили не беспокоить, потому что Александр Валерьевич в реанимации три раза приходил в сознание. И коллеги были уверены: обязательно выберется.

- Сорок шесть лет ему было. Но знаете, я до сих пор не верю, что Саши уже нет. Кажется, просто уехал в командировку. Это очень страшно - хоронить своих детей. Наверное, надо было их учить и другому. Сына - уметь беречь себя, а дочку - быть готовой к тому, что рядом могут оказаться не только добрые люди. Они у меня словно тянулись друг за дружкой с разницей в год: родились, семьи завели и... умерли тоже через год. Мариночка двадцать лет работала на СМП в отделе главного технолога и оставила о себе хорошую память.

Внучка Евгения Егорова, Марина Альбиновна, была до смерти избита два года назад в своей северодвинской квартире. Спасибо соседям, помогли найти подонка, который хотя бы в ближайшие двенадцать лет никому горя принести не сможет. Он издевался над молодой женщиной так, что маме нельзя было слушать заключения судмедэкспертизы. Но она знает все и потому не понимает моего вопроса: «Как вам хватило сил в суде смотреть на этого человека?» - «Он не человек...»

- Мне нельзя плакать, - говорит Роза Афанасьевна. И я тоже держусь изо всех сил.

Хроника счастья

Нам помогают фотографии. Их можно перебирать и говорить о счастье в настоящем времени:

- Это Сашенька с Тамарой Румянцевой на школьном балу танцует. Целый месяц мы с ним вальс разучивали, но одноклассницу все равно постеснялся пригласить. Решил действовать наверняка: комсомольский вожак активисту не откажет.

- Легенда! - говорю я, глядя на парадный портрет Евгения Павловича Егорова.

- Замечательный человек, - поправляет Роза Афанасьевна, - очень внимательный, интересный и простой. Не любил никакой роскоши. В его столовой стоял старый буфет, раздвижной стол и простые стулья, а в спальне - две железные кровати. Он часто приглашал нас с ребятами на обед и каждый раз так хлопотал, дарил подарки... Любую мою просьбу готов был исполнить. А на этих снимках его вторая жена, мама Альбина Зинаида Тихоновна. Знаете, она всегда говорила, если бы не злые языки, доложившие ей об измене мужа, ни за что бы не разошлась с ним. А ведь ушла с двумя детьми, второй раз вышла замуж. Супруг ее в министерстве большой пост занимал. И жили они счастливо. А это мы с Зинаидой Тихоновной и ее мужем на подмосковной даче - каждый год с детьми туда приезжали. Видите, мужчина скромно на лавочке сидит? Заместитель министра обороны! Он жил по соседству, Зинаида Тихоновна над его красными генеральскими лампасами все время смеялась, а я его рыжики научила собирать и готовить...

Серьезный маленький человечек на фото - это Саша. «Легкий» и очень самостоятельный ребенок. С трех лет смело шагал в магазин за продуктами, зажав в кулачке записку. В четвертом классе прочитал «Анну Каренину». Если приходил с прогулки усталым, значит, опять колол дрова соседской бабушке. А к половине девятого всегда готовил ужин. Знал, что маме после работы нужно будет сесть за учебники. Сначала по программе техникума, потом - института. Он чувствовал маму душой: как только заходила в подъезд - тут же открывал дверь квартиры.

- Роза Афанасьевна, а Альбин Евгеньевич каким человеком был? - держу в руках очередную карточку.

- Очень скромным.

...Трудно рассказать о семейной жизни Егоровых. Тем, кто, как и я, знает о легендарном директоре только по рассказам, можно попытаться представить, какой глыбой был этот человек, если строго следящая за «моральной устойчивостью» советская власть прощала ему многочисленные разводы. И люди прощали. И до сих пор говорят о нем: «Он любил женщин» - без малейшего намека на пошлость. Возможно, у настоящего мужчины просто не хватало времени и сил на «долгострой» по имени семейное счастье. Наверняка он страдал от этого, потому что очень тяжело пережил разлад в семье сына - дети обязательно должны быть счастливее родителей. Хотя Роза Афанасьевна говорит, что Альбин Евгеньевич, царство ему небесное, никогда и не расставался с ними, законной женой, единственной дочкой Мариной и Сашей, которого однажды взял на руки и навсегда назвал сыном. Почему не получилось жить вместе - не спрашиваю. На это имеют право только дети.

- Я прожила легкую жизнь. И сегодня раскисать не имею права. Потому что снова стала мамой, и у меня снова двое детей.

Это Маринины дочки - школьница Люба и взрослая девушка Катя. Старшей внучке пришлось идти работать, а по вечерам учиться в Севмашвтузе. Когда на заводе предложили место уборщицы, бабушка сказала: «Соглашайся. В этом нет ничего зазорного». Через год смышленую девушку перевели оператором в заводоуправление. И ни разу, как бы трудно ни было после смерти мамы и дяди Саши, она никому не сказала, кем приходится легендарному директору Егорову. Даже охраннику на вахте, который запретил ей сфотографироваться у портрета прадеда.

- А зачем? - удивляется Катюша в ответ на мое удивление. - Я всего должна добиться сама.

Так что жива в Северодвинске егоровская порода, под другой фамилией, но с тем же характером.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта