Рассказ водолаза Николая Тюрикова: как зa одну ночь покончили с «Кагановичем» и «Молотовым»
Летом 1957-го пришли мы на Диксон. По тем временам это первейшая столица Севморпути: здесь и станция полярная, и метеорологи, и радиоцентр, и аэродром большой, а главное - порт, где углем забункероваться можно. Тогда ведь пароходы в основном на угле ходили.
В ТОТ PAЗ, помнится, их на Диксон сбежалось множество - ждали попутных караванов, весь рейд судами забит, а еще и на подходе несколько. Ледоколы среди них выделялись, конечно, их по силуэту сразу видать: широкие, низкие корпуса, по две высокие трубы...
И стояли с нами рядом два линейщика - «Молотов» и «Лазарь Каганович», хорошие ледоколы нашей, отечественной постройки, очень мощные.
Вот стоим на якорях. Ждем. Дело ближе к полуночи или около того, потому как сумерки, помнится, были. И тут вдруг замечаем на рейде яркие вспышки света. Присмотрелись - огонь с ледоколов. Что такое? Уж не сигналит ли нам кто? Нет, не похоже, что за дела? В общем, смотрели-гадали всей вахтой, но так ничего толком и не высмотрели. Утром вышли на палубу. Глядим: стоят, как стояли, «Молотов» с «Кагановичем», да только названия-то у них уж другие - «Макаров» и «Лазарев». Вот это да!
Однако быстро все и выясняется. И про вспышки-огоньки на рейде тоже. Оказывается, пока мы за 75-й широтой стояли, проводки дожидались, в Москве «антипартийная группа» вдруг объявилась - Маленков, Каганович, Молотов и примкнувший к ним Шипилов. Пленум их, значит, разоблачил-изобличил, из состава вывел... А разве мыслимо, чтоб наши лучшие ледоколы-красавцы и богатыри носили имена партийных отщепенцев? Нет, конечно. Из Москвы моментально радиограмму на Севморпуть отстучали - мол, меняйте «вывески», мужики...
Это ведь только легко говорить: меняйте. Прежние-то наименования на корабельных корпусах были набраны в металле, литыми буквами. И здоровенными, скажу я вам. И приварены, конечно. Вот их-то ночью срочно с бортов и срезали, тогда же новые набирали и наваривали. От газорезки и сварки вспышки-огоньки мы ночью на рейде и видели. Мужиков так срочно отмобилизовали, что к утру с «антипартийцами» в нашей Арктике было покончено.
Уж кто и как с теми названиями крутил-мудрил: академики-историки, чиновники из ЦК или же свои, в морфлоте, не знаю, но я так думаю: «Лaзарь Каганович» потому и стал «Лазаревым», а «Молотов» - «Макаровым», что некоторые буквы от прежних названий можно было и в новых использовать. Так сказать, наряду с политическим моментом присутствовала еще и экономия металла, средств и времени...
А еще скажу: в той же серии двухтрубных линейных ледоколов числился и «Микоян» - выходит, тоже «ледокол-партиец». Но его и тогда, в 57-м, не тронули, и позже. Так он и проходил бы до конца своей жизни «Микояном». А вот если бы не так? Если бы Анастас Иванович чем проштрафился? Или к кому не надо бы примкнул? В ЦК и этому ледоколу новое название придумали бы. За одну ночь. И такое, чтоб соответствовало политическому моменту и чтоб для сметы не накладно - подешевле с затратами на переименование.
Подготовил Олег ХИМАНЫЧ