Соловки и море - другого не дано

Семидесятилетие талантливого северного прозаика-мариниста Владимира Толмасова проспали и Москва, и Архангельск

Грустно об этом говорить, но приходится. В прошлом июле о юбилее Толмасова не вспомнили даже в его родной архангельской школе-гимназии.

В СТОЛИЦЕ, известное дело, надо быть не только именитым, но и пробивным, постоянно на глазах у писательского начальства находиться, к какой-то группировке примыкать.

На периферии же к начинающим писателям тоже относятся не с восторгом, долго приглядываются. Нечто похожее случилось в свое время в Архангельске с первой книгой северного самородка Николая Рубцова. Ее никто не заметил. Зато на Вологодчине, где прошло детдомовское голодное детство будущего поэта, за новоявленного Есенина ухватились обеими руками. Там же ему потом, рано ушедшему из жизни на гребне всесоюзной славы, поставили престижные памятники и стали проводить шумные Рубцовские чтения.

Формально гордилась Владимиром Толмасовым родная шестая школа (ныне гимназия). Повод был: в ее стенах кроме него учились еще писатели Дмитрий Ушаков, Шамиль Галимов, Вадим Беднов. Когда я попытался установить дату рождения Владимира Александровича, здесь скромно пожали плечами. Пришлось это узнавать окольными путями: так я вышел на живущую в Архангельске младшую дочь писателя - Аннушку. Местные библиотеки тоже в рот воды набрали, хотя в 80-е годы романы земляка-мариниста зачитывали чуть ли не до дыр.

Открыватели

Первые ростки таланта «рассекретили», разумеется, для себя, два дотошных краеведа - Павел Витков и Георгий Фруменков. Первый с 1958 года директорствовал в единственной школе на Соловках, второй по соловецкой тематике защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Оба превосходно знали историю Соловецкой обители. Павел Васильевич страстно защищал Соловки от варварского разрушения, второй неутомимо описывал их в своих исторических монографиях, частенько переиздававшихся.

Оказалось, что в недалеком прошлом Павел Васильевич был директором той школы, которую окончил Владимир Александрович. Это их и сблизило на первых порах, а затем и сдружило. Добровольный опальный ссыльный распахнул перед молодым прозаиком все и вся. А профессор Фруменков, не видя в нем прямого конкурента, в свою очередь тоже одарил любознательного литератора бесценными документами, которые и легли в основу трилогии «Соловки».

Так моряк дальнего плавания Владимир Толмасов стал первооткрывателем соловецкой темы в художественной прозе (1971 г. - «Соловецкая повесть», 1977 г. - «Сполохи»).

Только сейчас, спустя многие годы, проясняется творческая позиция пытливого писателя-мариниста. Ради Соловков он пожертвовал престижной капитанской карьерой: перешел на преподавательскую работу в Архангельское мореходное училище, а затем стал капитаном учебного судна «Запад». Появилась счастливая возможность подолгу бывать с курсантами на полюбившихся Соловецких островах.

Москва не окрылила

Моряком-писателем вскоре вплотную заинтересовался знаменитый полярник Иван Дмитриевич Папанин и пригласил на работу в столицу. Пароходское же начальство ни в какую не хотело расставаться с толковым капитаном-наставником, кормило дежурными «завтраками», ищем, мол, замену, кому попало, дескать, нельзя доверить единственное на Севере учебное судно.

И тогда Папанин власть проявил, лично вмешался, и Толмасова срочно откомандировали в столицу. Так Владимир Александрович стал чиновником дирекции Севморпути. Работа, безусловно, была интересной, разъездной, но предполагаемого удовлетворения не приносила. Времени для поисков в архивах Москвы и Ленинграда практически не оставалось, некогда было и писать: отвлекали бесконечные командировки и разная заседательская суета. Разве что с братьями-писателями чаще стал встречаться.

Когда стало невтерпеж, опять пошел на поклон к Папанину. Тот отчитал своего подопечного по первое число, но в море отпустил. Вот и оказался помор-мореход на знаменитом учебном барке «Иван Крузенштерн», приписанном к Рижскому порту. Главное - снова обрел море, относительную свободу и вторую молодость. Приведу одно из откровений Владимира Толмасова в журнале «Смена»: «Парусник - это суровая и необходимая школа для моряка, на свете нет ни одного корабля, на котором будущий моряк мог бы так схватиться врукопашную со стихией...» Добавить тут нечего.

Работал Владимир Александрович в море и на суше, как говорится, на износ. Перенапряжение и сделало свое подлое дело: сердце неистового моряка перестало биться на 56-м году. Но третий свой роман он все же успел дописать. Но не издать...

Друзей не выбирают

Прописная истина. Владимиру Толмасову, потомственному моряку, на друзей всегда везло. Одним из них стал бывший школьный директор. Оба искренне привязались друг к другу. Порой Павел Васильевич тот или иной эпизод будущего романа вслух рисовал перед автором, который тут же вступал в словесную дуэль. Спорили иной раз до хрипоты. Каждый отстаивал свое. Но нередко краевед-скромняга, преподававший в школе химию, одерживал над любимцем верх: брал, конечно, своей житейской практичностью и чистотой помыслов. Это качество Владимир Александрович более остальных ценил в своем бескорыстном наставнике.

Эпизодически (редко, но метко) в судьбу Владимира Толмасова удачно вторгался бывший однокашник Дмитрий Ушаков (ведь в одной школе учились). Зимой 1972 года с его добрым напутствием газета «Северный комсомолец» почти два месяца (ноябрь и декабрь) из номера в номер публиковала приключенческую повесть «Третьего не дано». Опекал Дмитрий Алексеевич собрата по перу практически постоянно, делая это тонко и ненавязчиво, никогда не выпячивая свое литературное превосходство.

Только при его содействии была извлечена из-под спуда рукопись третьего соловецкого романа - «Возмущение». Были возвращены первоначальные названия и двум первым романам: «Зодчий» и «Раскол». Полностью трилогия увидела свет в 1993 году (издательство «Дружба народов», тираж 50 тысяч экземпляров). До северного читателя, к сожалению, дошли лишь считанные обязательные экземпляры. И никто вот уже 10 лет палец о палец не ударил, чтобы переиздать талантливую и выстраданную книгу. Факт более чем печальный. Очередной виток незаслуженного забвения.

Восемнадцать лет назад скромным нормативным тиражом (15 тысяч экземпляров) вышла его повесть о героических плаваниях северных конвоев и о голодных военных годах - «Штормы идут с запада». И опять к созданию этой книги руку приложили Дмитрий Ушаков и архангельские поклонники таланта писателя-самородка, человека щедрого и компанейского. Он и спеть любил под гитару, и матросское «Яблочко» сплясать; он обладал удивительной работоспособностью: в совершенстве изучил русский язык, особенно местный говор, неплохо изъяснялся по-английски, самостоятельно изучал испанский. Любил часок-другой с удочкой посидеть на берегу реки. Тогда хорошо мечталось, и интересные мысли приходили в голову. Порой тут же, на рыбалке, он добросовестно их записывал.

Читателю «Корабельной стороны» и всему свету почти по секрету сообщаю: родился Владимир Александрович Толмасов 29 июля 1932 года в Архангельске. Семидесятилетие писателя мы все дружно проспали. Вспомним же об этом с годовым опозданием. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

И на посошок: переиздать бы к 60-летию Великой Победы его «Штормы...» А там, глядишь, очередь дойдет и до «Соловков». Теперь, собственно, дело за спонсорами. Для переиздания нужны только деньги и доброжелатели.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта