Как Дмитрий Буторин морем весенним лечился
ОДНАЖДЫ зимним днем в конце 1967 года в павильоне любительской киностудии «Северянка», которой я руководил на общественных началах, раздался междугородный звонок.
Председатель областного комитета по радиовещанию и телевидению Владимир Антонович Курач интересовался, может ли наша студия помочь Буторину обработать кинопленку. Сначала я подумал, что речь идет об известном в Северодвинске Альберте Буторине, и удивился, почему тот прибег к такому обходному маневру. Однако вскоре в разговоре мелькнуло слово «Щелья», и я тут же вспомнил его знаменитого однофамильца.
Да и как было не вспомнить, если летом того же года мореход Дмитрий Буторин вместе с писателем Михаилом Скороходовым на рыбацком карбасе «Щелья» совершил поход из Архангельска в Западно-Сибирское Заполярье к руинам древнего города Мангазея. Интерес к тому путешествию был огромен. Участники похода стали не менее знамениты, чем челюскинцы или седовцы. В Мангазее их встречали прилетевшие туда корреспонденты многих центральных газет.
На «Щелье» была и простенькая любительская камера. Но проявить в Архангельске снятое не удалось. Телестудия на обратимой пленке не работала, снимала только на негатив.
Пленки из Архангельска были с кем-то переданы, а после проявки за ними приехал сам капитан «Щельи». Кряжистый, с крупными чертами лица - таким я и представлял его еще до нашего знакомства. Качество проявленных пленок оcтавляло желать лучшего, но Буторин, посмотрев их на экране, все равно обрадовался:
- Ну теперь я им еще и наглядно покажу...
Так он выразился в адрес своих давних оппонентов из Института Арктики и Антарктики, неоднозначно высказывавшихся по поводу его археологических мангазейских находок.
На мой вопрос, что побудило его совершить столь далекое и рискованное путешествие, последовал неожиданный ответ:
- Да нездоровье. Захирел весь, хвори цепляться стали. А по весне природа лечит, словом, сбежал я из больницы... и решил морем весенним, воздухом полечиться.
- Но ведь это можно сделать гораздо ближе, прямо за городом.
- Э нет, в Арктике весна не такая. Там особенно чувствуешь, как все оживает. Вливается в тебя вместе с воздухом, с талой водой бодрость и сила. Да и коротка весна; если на одном месте сидеть, то это всего несколько дней, а мы шли за ней по следам, вслед таящим льдам, три месяца.
А я еще подумал, что помора позвала романтика. Не случайно же «Щелья» шла под алыми парусами. И очень хотелось увидеть своими глазами то, что осталось от таинственного, легендарного города, созданного северными людьми, в том числе и его мезенскими предками.
Узнав, что я работаю в газете, Дмитрий Андреевич посетовал: «Пришлось однажды попереживать из-за вашего брата журналиста...»
И рассказал, как они пересекали волоком Ямал. Поморы знали еще с древних времен, что огибать полуострова Канин и Ямал опасно из-за «великих льдов», сильных течений, бурь. Потому и срезали их поперек по рекам и озерам. Лето же в том году выдалось жарким, речки и озера, попадавшиеся на маршруте «Щельи», сильно обмелели. Волок затянулся, сообщить же об этом возможности не было, радиостанции «Щелья» не имела. А тут еще вдруг, включив на стоянке «Спидолу», услышали: «Щелья» пропала... поиски ведет полярная авиация...»
- Ляпнули на всю страну, - неодобрительно заметил Буторин, - а в семьях каково?
Во время нашей беседы в павильон студии неожиданно зашел руководитель фотоклуба «Сиверко» Юрий Полыгалов. Я и попросил сфотографировать нас вместе с легендарным путешественником. Такова история этого снимка.
Александр БУРЛОВ, г. Северодвинск