Номер от 29 апреля 2003 г.

Вечерняя вахта для помощника капитана превратилась в поле боя

Было это лет десять назад в Маймаксанском рыбном порту Архангельска. В 17 часов на судне закончились работы, и команда поспешила на автобус, отходящий в город. На вахте остались матрос, моторист и Фомич, вахтенный помощник капитана, пятилетку как разменявший шестой десяток.

Фомич обходил помещения, выключая лишнее освещение, задраивал оставленные открытыми двери, словом, действовал согласно служебной инструкции. Он осматривал одно из кормовых помещений, когда услышал громкий крик, доносящийся со стороны кормовой палубы.

Моряк быстро поднялся по трапу, открыл дверь на палубу и вышел на воздух. Над палубой носилось полдюжины ворон. Внизу, на настиле, подпрыгивал вороненок размером с голубя. Он что-то верещал, хлопал крыльями, бойко прыгал от борта до борта, не в силах выбраться. А мельтешащие вороны своим гомоном создавали вокруг невероятный хаос.

Судно было пришвартовано к причалу кормой, там же был и трап. Фомич направился к птенцу, чтобы подтолкнуть того в сторону трапа, но неожиданно был атакован сверху. Одна из ворон сшибла с головы кепку, другая клюнула в затылок, да так, что из глаз брызнули разноцветные огни (или искры?). А еще пара подружек, словно «мессершмитты», стали метать жидкие теплые «бомбы». Одна шмякнулась на левый лацкан пиджака, размером с орден Победы, засеребрилась... Другая шлепнулась в лоб и мигом закрыла левый глаз.

С поля боя Фомич метнулся быстрее лани. Не помнит, как и очутился в кормовой надстройке. А моторист, увидев взъерошенного «награжденного» помощника, хохотал так, что упал на диван и затрясся в конвульсиях. Потребовалась помощь матроса.

Долго драил Фомич себя хозяйственным мылом и дешевым одеколоном. Закончив туалет, с опаской выглянул на палубу. Картина не изменилась. Птенец весело скакал, вороны громко кричали. Их даже стало больше. В освеженной водой голове морского волка родился план. Он взял длинный багор, забрался в кладовую в бортовой надстройке и начал оттуда потихоньку подталкивать вороненка багром в сторону трапа.

Когда птенец оказался совсем близко, галдеж ворон стих. Они расселись на кормовом портале и, видимо, уяснив, что человек хочет помочь их чаду, зорко наблюдали за его действиями.

Фомич же быстро подбежал к трапу и направил птенца по сходням на берег. Туда же переместились и вороны. А вахтенный подобрал валявшуюся на палубе кепку, испачканную серым веществом и, усталый, но удовлетворенный, побрел в каюту. Больше происшествий не произошло.

Утром на судно прибыла команда. Фомич сдал вахту и, предвкушая скорый отдых, вышел на палубу. Вдруг на портале раздался крик ворон. Фомич от неожиданности присел, мгновенно вспомнив вечерний катаклизм. По спине побежали мурашки, зашевелились волосы под кепкой. Он глянул вверх и увидел двух голубушек. Одна каркнула, другая слетела к трапу, села. Потом тут же вернулась к подруге (или другу), довольно покаркивая. А на первой ступеньке в лучах солнца блеснуло... золото. Фомич нагнулся и поднял золотые часы с браслеткой. Женские. Швейцарские.

Он знал, что воронье уважает блестящие предметы, но и подумать не мог, что сварливые птицы так отблагодарят его за своего детеныша. Фомич был честный человек. Ему неудобно было принимать такой подарок. Хотел даже в милицию сходить. Но кто ему поверит, только посмеются. Он махнул рукой, сунул часы в карман и поехал домой. Там он отцепил браслет, приделал к циферблату свой, металлический, и надел на руку.

Он их носит по сию пору, отмечая хронометрическую точность вороньего подарка. И усмехается, вспоминая, как скакал с багром, опасаясь жидкой «бомбоатаки».