Заводской полпред на Северах

Тридцать один год Василий Сытник строил боевые корабли и всю жизнь пытался найти ответы на многие философские вопросы российского бытия

Сначала с Василием Ивановичем Сытником мы познакомились заочно, по телефону. В 1997-м вышла моя публикация об участии северодвинцев в событиях Карибского кризиса, и он позвонил, дополнив ее любопытной информацией. И вот через пять лет, в очередной юбилей драматических событий вокруг Кубы, к рассказу Василия Ивановича пришлось вернуться. Он принял приглашение побеседовать в Каминном зале редакции.

ПОЯВИВШИСЬ на пороге, гость откровенно удивил своей юношеской молодцеватостью. Как выяснилось, секрет нестареющего ветерана заключался в его многолетних и постоянных занятиях... йогой. «Без тренированных выносливости и памяти ни корабельный строитель, ни ответственный сдатчик полноценно работать не могут», - убежденно сказал он. Впрочем, в тот день участник Великой Отечественной, бывший ответственный сдатчик и строитель 12-го и 9-го отделов завода №402, Севмашпредприятия Василий Иванович Сытник не однажды давал поводы искренне удивить собеседника.

Долгая дорога к морю

В детстве ему снились корабли, он много читал о них, подростком мастерил модели, всерьез думал о специальности судостроителя, хотя, по правде сказать, дом его от океана был далековато. Родился Сытник в Донбассе, где в местных степях и маленький пруд - море. Определенно, ему повезло: успел закончить десятилетку, прежде чем уйти на войну. Когда солдат Сытник прошел ее фронтами и после демобилизации в сорок седьмом вернулся к мирной профессии, он быстро «пошел в рост». На Макеевском заводе № 5 был подручным, затем сменным сталеваром, на второй год его уже назначили бригадиром, но Василий твердо решил поступать в Николаевскую корабелку и в конце концов цели своей добился.

Он вполне мог остаться и в Николаеве, верфей там хватало, но на распределении попросил направить его на завод № 402. В ту пору ходили слухи, будто бы в Молотовске собираются строить... авианосец, а Сытнику очень хотелось попробовать свои силы на таком уникальном корабле... «Вот так и поехал я совсем в другую сторону, - смеется Василий Иванович. - Уж если и строили в Союзе, правда, много позже, авианосцы, то именно в Николаеве. Но о том, что «ошибся», не жалею, потому что с Молотовском не прогадал».

В Молотовске тогда строили артиллерийские крейсера. Здесь молодой инженер Василий Сытник попал на «заказ №303» - «Архангельск», вел там носовые посты, правда, недолго: после печально известного Постановления ЦК и правительства практически уже готовый к испытаниям крейсер пришлось разбирать на металл.

Следующими в инженерной практике Василия Ивановича стали дебаркадеры. Он был одной из ключевых фигур - ответственным сдатчиком. Невесть какой сложности была их конструкция, но завод строил их для своих нужд на очень долгую перспективу. Впоследствии за «громадьем атомных заказов» эпопею с дебаркадерами как-то подзабыли, еще позже по ротозейству растеряли и кое-какие архивы, и вот теперь, благодаря отменной памяти Василия Ивановича Сытника, мы имеем возможность восстановить очередное «белое пятно» в истории Севмашпредприятия.

Он работал строителем по корпусной части у Николая Петровича Лыскова, который вел «заказ № 287» - одну из первых наших атомных подлодок, когда совершенно неожиданно директор Евгений Павлович Егоров предложил возглавить ему специальную группу гарантийного надзора, которая представляла бы северодвинский завод на местах базирования атомных кораблей.

Дробь в атомном сердце

Группу надзора создавали не от хорошей жизни. Едва первые три АПЛ ушли на базу в Лицу, как на завод посыпались телеграммы: все на лодках стало «ломаться», выходило из строя даже относительно несложное вспомогательное оборудование. Сначала завод почти беспрерывно слал военморам запчасти при каждой попутной оказии - эсминцами, буксирами, бывало, что и самолетами, но жалоб и заявок с Севера никак не становилось меньше. Все это дошло до правительства, начались разбирательства. Директор Егоров в ту пору сетовал: «Меня бьют не за то, что завод лодки не сдал, а за то, что потом они простаивают в базе». Наконец «наверху» разобрались и решили: флоту нужны заводские группы гарантийного надзора, которые, помимо всего прочего, научили бы экипажи правильно эксплуатировать оборудование.

Первая группа была небольшая. Василий Иванович своих подчиненных не забыл: Василий Барабкин, Алексей Дианов и Валентин Левченко. И первые трудности он хорошо помнит. Поначалу доходило до серьезных конфликтов, был даже момент, когда подводники отказались пропускать заводчан на корабли: уж больно те досаждали им своими замечаниями. Понадобилось вмешательство высокого флотского командования, причем в приказной форме. И, как выяснилось, приказ отдали вовремя: вскоре заводчане буквально спасали наши немногочисленные атомные лодки от вероятных катастроф...

На подлодке К-133, которой командовал будущий Герой Советского Союза Ю.А. Сысоев, во втором контуре реактора первыми обнаружили... чугунную дробь! Флотские тут же составили рекламацию, мол, реактор «засорен свинцовой дробью», принесли на подпись Сытнику. Василий Иванович подписывать отказался: во-первых, речь надо вести не о свинце, а во-вторых, выяснить, откуда этот «мусор» взялся в самом сердце энергетической установки, если с чугунной дробью завод № 402 дела не имел. Морякам пришлось вручить корабелам свой акт без подписи заводского полпреда на Севере. Когда же директор Егоров спросил Сытника, почему он не подписал рекламацию, тот объяснил. Директор выслушал его и понял.

В Северодвинске подняли тревогу, бросились на склады, куда поступали с Кировского завода корабельные турбины. Тут все и раскрылось: когда ленинградцы обрабатывали дробеметными аппаратами конденсатор турбины, корпус его переворачивали, и через отверстия часть дроби, попав в трубку для деаэрации воды (скоп), там и осталась. Турбину смонтировали и запустили, конденсат стал вымывать дробь, она угодила в контур реактора.

«Репрессии» были таковы: главному конструктору турбины - выговор, начальника ОТК уволили, директору Кировского - выговор, председателю Ленсовнархоза поставили на вид. Но наказания наказаниями, а реакторы-то надо чистить, тем более что чугунную дробь обнаружили уже и на других лодках. А тут еще в мире запахло войной: шел август 1962-го, канун Карибского кризиса.

Флот торопил. Из Северодвинска срочно вызвали две бригады - Ивана Сурначева и Николая Терентьева, турбинистов отрядил Кировский завод. Технологию «зачистки» они придумали быстро, денег же и премиальных, чтобы стимулировать темпы, начальство не пожалело. Людям «объяснили международную обстановку», сказали, что лодки должны выйти в море любой ценой, и на каждую дали срок - 15 дней. Они работали сутками, без отдыха. Из отсеков рабочих выгоняли буквально пинками: боялись, что от усталости они могут заснуть, упасть, удариться обо что-нибудь и получить травму. Первую АПЛ удалось «вычистить» за 9 суток, на каждую из остальных затратили по неделе.

О тех, кого помню...

«На своих Северах мы лодки как бы дорабатывали или «доводили до ума», - говорит Василий Иванович. - Это была очень интересная работа, о которой я часто вспоминаю». Позже инженер Сытник хотя и расстался с беспокойной жизнью постоянно командированного на флот заводского полпреда, но с подлодками продолжал иметь дело: строил, испытывал их, уже вернувшись в Северодвинск.

Вспомнить Василию Ивановичу и в самом деле есть что. Например, «умные» крылатые ракеты академика Челомея, которые впервые стартовали с борта северодвинских подлодок и поначалу озадачивали своим строптивым характером даже своего создателя. Или же напряженные, временами, казалось, беспросветные будни испытаний уникального ракетного комплекса для будущих подлодок-гигантов, известных ныне «Акул»...

О своей работе, которая буквально захватывала его, порой надолго отрывала от семьи, заставляла жертвовать иными заботами, Сытник сегодня рассказывает и с увлеченностью, и без сожаления. Разве что винит себя в одном - сыновья росли, а он их редко видел, и все заботы о детях выпали на долю жены.

Память не изменяет ему, он точен в именах и датах. За тридцать один год корабельной профессии он многим остался благодарен, но все же именно к Егорову - своему первому директору - Василий Иванович проникся исключительным уважением, причем с того дня, когда Евгений Павлович терпеливо, больше часа ждал его в отсеке строящейся лодки, чтобы сделать предложение - возглавить группу гарантийного надзора. «Главным у него был принцип - не наказать человека, но заставить его работать, - говорит Сытник. - Потому он себя перед людьми вел не как командир, а как помощник. Таких директоров на заводе больше не было».

Когда Егоров уже жил в Николаеве, Василий Иванович, приезжавший сюда в отпуск, часто встречал его - случалось, в книжном магазине, на остановке троллейбуса или просто на улице. Сытник убежден, что из северодвинцев именно он был последним, кто видел Евгения Павловича. В тот день они разговаривали, как всегда, - ни слова о производстве, но, как всегда, о Костюшко, Перлине, Орлове... Всякий раз бывший директор непременно наказывал передать им привет. Сытник вернулся в Северодвинск, но добрые пожелания Егорова передать так и не успел - на дверях заводоуправления вывесили некролог.

Тюленевод с Белого моря

Многие знают его как прекрасного рассказчика. О временах былой секретности, которая окутывала главное производство Северодвинска, сегодня Василий Иванович вспоминает с юмором. Скажем, для иногородних граждан особо докучающих его расспросами о месте работы, он придумал специальную версию: будто бы он... тюленевод с берегов Белого моря и трудится на специальной ферме. Представьте себе, обычно публика верила. Лишь только однажды в доме отдыха некая дама, к слову, кандидат наук, усомнилась: «А разве бывают тюленьи фермы?» Тут уж пришлось играть дальше: «Бывают. Вы вчера по телевизору видели сюжет про лосиную ферму в Кировской области? Видели. А позавчера такой же про нашу тюленью показывали». Однако дама все не унималась: «И как же вы тюленей доите?» Пришлось и здесь импровизировать: «Выхожу на край льдины, стучу ладонью по воде условным стуком, - тюлени надрессированы и приплывают. Тут я им «Елочку» (аппарат машинного доения) и подключаю»... После этих рассказов кандидат наук настойчиво просила Василия Ивановича прислать ей по возможности... тюленьего кефира.

Откуда мы, славяне?

Слушая Василия Ивановича, нельзя не заметить его умения последовательно, четко и ясно излагать мысли. Правильная русская речь нынче, к сожалению, явление нечастое и, как правило, объясняемое редким общением с книгой. Здесь же, несомненно, угадывалось: мой собеседник много читает. Я не ошибся. К библиотеке Василий Иванович Сытник пристрастился еще в детстве, и это увлечение затем его никогда не оставляло. Однако и его предпочтение к исторической литературе тоже проявилось сразу. Он удивил меня еще раз, когда пояснил: «Я очень долго пытался искать ответ на вопрос: откуда мы, славяне?» Часто ли услышишь такое от человека, имеющего репутацию хорошего «технаря» и всю жизнь отработавшего инженером на производстве?!

Вот так, самым неожиданным образом мне вдруг пришлось вспомнить свой университетский курс. Но, право же, теперь могу свидетельствовать: Василий Иванович в самом деле прекрасно разбирается в отечественной истории и, скажем, сомневаясь в слове летописца Нестора, отдает предпочтение иным версиям появления наших предков на землях будущей Киевской Руси. И в то, что основы государственности славянам принесли с севера Рюриковичи, мой собеседник не верит, полагаясь на иные точки зрения. И версии эти - не плод чьей-то писательской фантазии, они принадлежат известным историкам и этнографам, академикам, и высказаны в их серьезных монографических изданиях, - он над ними серьезно поработал.

Но Нестор и Рюриковичи в данном случае - это как пример. Широте же «исторических» интересов бывшего строителя атомных лодок могли бы позавидовать многие: Василий Иванович действительно пытается проследить и понять всю судьбу России, от пращуров-славян и до времен нынешних, в каждой эпохе, в каждом веке и в каждой государственной личности.

О настоящем дне страны Сытник говорит как о тяжелом и смутном времени, с досадой и горечью. Так же и о Военно-Морском Флоте, для которого он всю жизнь строил корабли. Мысль свою выразил очень коротко: «Если по всей базе собирают продовольствие, чтобы отправить в автономку одну лодку, это уже не флот»...

Жить с болью в сердце за Россию нынешнюю и пытаться разглядеть ее будущее в далеком прошлом дано далеко не каждому.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта