Про лошадь, кота и «непроливашки». Прошёл День знаний - 1 сентября. Радостно было смотреть на нарядных первоклашек с бантами и букетами, на их счастливых родителей. А я вспоминаю 1 сентября 1945 года в Архангельске.
Одеты мы, первоклашки, были бедно, многие пришли без родителей, но это не вызывало ни обиды, ни удивления. Взрослые на работе, а военные дети - самостоятельные. Из своего старого бордового платья мама смастерила платье мне, а к нему манжеты и воротничок из вологодского кружева. Получилось очень красиво. Вместо пальто – переделанная жакетка. Только через два года появилось у меня новое пальто. Да ещё плюшевое, да еще зелёное – предмет белой зависти подружек. До того они его допримеряли, что подшивка подола оборвалась.
Противогазный портфель
Вместо школьных портфелей - самодельные сумки из холста, картона или клеенки. А самый шик – командирская планшетка или брезентовая противогазная сумка, привезённые отцами с войны. Вот такая сумка была и у меня. В ней лежали тетради в клеточку, косую линеечку, карандаши, чернильница-непроливайка и деревянная ручка с перышком №86, самым ходовым. Мальчишки и девчонки учились отдельно. В тот год в нашей школе набралось четыре первых класса, в каждом по 35-40 человек. Нашему 1 б повезло: классным руководителем была Зоя Ивановна, представитель старой интеллигенции. Она искренне любила нас, никогда не повышала голос, но всегда знала, как заставить делать то, что нужно.
Наш кумир
Помню, как после уроков мы читали очень популярную тогда книгу «Четвёртая высота» про Гулю Королёву. Книга была в школьной библиотеке в одном экземпляре и ходила по классам. Все хотели быть похожими на её героиню. Паиньками мы, конечно, не были, носились на переменках по коридорам, что очень не любила наш строгий директор. Если увидит, заставит стоять солдатиком до конца перемены. За хорошие успехи школа выдавала похвальные листы с портретами Ленина и Сталина. В первых классах никаких «игреков» и «иксов» не было, но примеры и задачки по арифметике – будь здоров. После 4-го класса мы сдавали экзамены, двоек и троек мало было.
В 5-м классе нашим классным руководителем стала Васса Николаевна Железнова. Одно имя чего стоит! Сначала мы не могли к ней привыкнуть после «дворянского» воспитания первой учительницы. Требования её были жесткие, без сантиментов, но разумные. И в обиду нас не давала никому.
«Пирожков захотелось?»
В школах столовых не было. В буфете продавались чай, чёрные пироги с повидлом, очень вкусные, между прочим. После занятий домашние обеды – картошку или кашу, в основном пшенную - мы разогревали сами на керосинках и керогазах. Опасные агрегаты, но пожаров в нашей округе не было. Большинство горожан жили в коммуналках, дети всегда были под присмотром взрослых соседей.
В те годы еще было плохо с едой. А за белой мукой еще до 50-х годов перед праздниками выстраивались огромные очереди. В одни руки давали по три килограмма. Школьники тоже стояли в очередях, снижая посещаемость классов. Помню, как Васса Николаевна, заметив, что класс поредел, сказала: «Ну что, пирожков белых захотели?» Но никаких акций против отсутствующих не было. На родительских собраниях это обсуждалось, а мы между собой хвастались, кто сколько паек достал.
И страх, и жалость
Сейчас даже страшно вспомнить, как мы жили. В домах не было ни отопления, ни воды, ни настоящих туалетов. Мылись в общественных банях. Очень мне нравилось, что в бане продавался красный морс, все его любили. А дома обогревались печками. Летом ходил трубочист и чистил дымоходы за счет домоуправления. Общую территорию – коридоры, кухню, кладовки - убирали жильцы по очереди. Не помню случая, чтобы по этому поводу были какието склоки. Все дети обязаны были наносить дрова из сараев, стоявших во дворе. В послевоенные годы летом и осенью мимо нашего дома водили огромную толпу заключённых. Зрелище было ужасное, не для детей. Мы замирали, прекратив все игры. А заключённые смотрели на нас, возможно, вспоминая своих детей. Лица их были страшные, измождённые. Они вызывали одновременно и страх, и жалость.
«Хорошие мамки будут»
В городе в те годы было мало машин. Зимой часто встречались лошади, запряжённые в сани. Помню, как шли мы с подругой из школы в марте. И увидели, как дядька стегает лошадь, а она упёрлась и не идёт, стоит с грустными глазами. Нам с Риткой так жалко её стало, что заревели и крикнули: «Дяденька, не бейте, ей же больно!» Он обернулся на нас, лошадь тоже. Дядька сказал: «Добрые девчонки, хорошими мамками будут». И лошадка спокойно пошла.
Однажды в наш двор из соседнего пришёл новый парень, немного старше нас. Видно было, что не из простой семьи, одет лучше. Говорил свысока, чувствовалась в нем непонятная жестокость. Однажды увидели, как он в сарае кота бьёт и кричит, что его повесит. Кота мы спасли. И на следующий день всем двором пришли к этому парню домой. Тоська, наш главный, тихо чётко и серьёзно сказал родителям: «Мы все требуем, чтобы ваш сын больше в наш двор не приходил». И никаких больше речей и разборок.
А на кухне мы пели
В нашей квартире жило пять семей, кроме меня, были ещё три девочки постарше. Мы были дружны, любили играть в коридоре. И чего только не придумывали. Из ящиков строили замки, изображали то царевен, то ковбоев, то бандитов. Двадцатипятиметровая коммунальная кухня иногда превращалась в театральный зрительный зал. Мы договаривались со взрослыми об аренде зала на срок не более одного часа. Главным распорядителем представления был мой отец. В день нашего выступления, обычно в воскресенье, папа надевал свой довоенный бостоновый костюм, галстук и встречал зрителей с шутками-прибаутками. Мы с азартом читали, пели, плясали. Все хохотали и были счастливы. Потом все рассаживались по столам и пили чай с чем бог пошлет.
Песня про Мао
В десять лет нас принимали в пионеры. Все хотели, чтобы пионерский галстук был шёлковый, но это был дефицит, моей маме пришлось купить галстук из штапеля. Прознав, что в «Сером горте» на Поморской продают дорогие шёлковые, я стала складывать в копилочку деньги, выданные на кино и мороженое. Накопила и купила.
На пионерских концертах мы пели песни про товарищей Ленина, Сталина и даже Мао Цзе-дуна «Сталин и Мао слушают нас, слушают нас. Москва - Пекин, Москва - Пекин. Идут, идут вперёд народы. За прочный мир, за светлый мир под знаменем свободы!» Её почему-то очень любили, наверное, за ритмичность.
* * *
Родная школа дала нам отличные основы знаний. И, несмотря на нищету тех лет, мы не были несчастными. Потому что чувствовали и дома, и в школе, что нас любят, о нас заботятся. Я с благодарностью и тихой грустью вспоминаю своих учителей и школьных подруг. В старших классах в нашей школе появились мальчишки, это была революционная ситуация, и совсем другая история.
Татьяна Базунова