Кошка Лиза появилась в нашем доме с тех пор, как едва научилась пить молоко из миски. Придя после работы домой, я обнаружила маленький пищащий комочек. Дети сказали: «Это Лиза, мы ее взяли у соседей. Правда же, ты не будешь ругаться?!» Что тут скажешь? И с этого торжественного заявления Лиза стала членом нашей семьи.
Родители ее - чистокровный сиамский кот и чистокровная сибирская кошечка - жили по соседству с нами, так что наш новый жилец оказалась полукровкой породистых мастей и чувствовала себя королевой. Такое создавалось впечатление, что вся наша семья находилась в ее власти. Мы ее любили и поэтому прощали ей ее своенравный характер. Ласковая, игривая, она забиралась к кому-нибудь из нас на колени и, мурлыча свою кошачью песню, засыпала. Но если что-нибудь было «не по ней», она молча, как сенокосилка, зубами косила комнатные цветы под самый корень. А потом, чувствуя свою вину, пряталась куда-нибудь, как будто проверяла, будут ли ее ругать, а спустя некоторое время выходила из своего тайного убежища. Мурлыча, терлась о мою ногу, как бы просила прощения. Очень любила играть с детьми в прятки, также пряталась в разных местах и потом искала девчонок. Играя в дочки-матери, дети возили ее в кукольной коляске. Лизе до безумия нравилось изображать ребенка, она лежала в коляске, довольно мурлыча. Но иногда она играла в свои игры вечером. Когда детки выходили из ванны и голыми ножками шлепали по полу, Лиза, притаившись в какой-нибудь из комнат, выбегала и неожиданно хватала девчонок за пятки, но не больно, как бы дурачась. Дети визжали, пытаясь поймать плутовку, но она убегала и опять хватала исподтишка за пятки. Было весело, такие вот салки по-кошачьи.
Утром, когда звенел будильник, и если сразу после сигнала никто не вставал, а нежился в постели, она протягивала свою лапку под одеяло. Если и тогда никто не реагировал, Лизавета вытаскивала один коготок и повторно будила лапкой. Было невозможно не проснуться, так как ее коготок больно касался ноги.
Больше всего ей не нравились собаки. Однажды из соседнего подъезда вышла собачка-дворняжка, которая бежала за прохожими, заливалась пронзительным лаем, пытаясь ухватить кого-нибудь. Лиза сидела около скамейки и без особого энтузиазма наблюдала за происходящим. И когда собачка приблизилась к ней, то наша «королева» оказалась не из робкого десятка, и впилась ей когтями в нос. С тех пор эта собачка боязливо оглядывается на кошек, и старается обходить их стороной.
Лиза обнюхивала всех, кто приходил к нам в гости. Если человек ей нравился, забиралась к нему на колени, довольно напевая свою кошачью песенку, а если, не дай Бог, кто-то «был не в ее вкусе», могла укусить до крови. За что - было известно только ей одной. Так прожила она у нас четыре года. И по просьбе бабушки, которая жила в селе Великокнязевка, отдали Лизу. Бабуля убедила нас, что такой свободолюбивой кошке нужна свобода, жить ей надо «на земле», в частном доме, и свой характер показывать мышам и воробьям. Жалко было отдавать, привыкли мы к ней, хотя она была непредсказуема. Так Лиза переехала жить в Великокнязевку, прижилась, ловила мышей исправно, но потом куда-то исчезла, и долгое время о ней ничего не было известно. Но однажды, возвратившись с работы домой, под дверью своей квартиры я увидела гостью. Грязная, похудевшая Лизавета сидела у дверей. Отмыли мы ее, и были рады ее возвращению. Сначала Лиза была, как шелковая, но спустя несколько дней вспомнила, что она королева и опять принялась за свои причуды, стала показывать свой нрав: мол, забыли, кто дома хозяйка? Лизавета прожила с нами после своего возвращения еще 13 лет, в год по нескольку раз приносила нам потомство, мы всех выращивали, потом старались каждого котеночка отдать в хорошие руки, дети фотографировали каждое новое потомство. Но старость приходит и к животным, хотим мы этого или нет…
О.А. Манушкова