Лариса остановилась и прислушалась. Тихий, безнадёжно-тоскливый звук доносился из кустов. Сделала ещё несколько шагов и тяжело вздохнула. Лезть в мокрые после дождя заросли совсем не хотелось. Но где-то там, в глубине, скулила и нуждалась в помощи собака.
Найденыш
– Эй, ты где? – позвала Лариса, зябко ёжась от холодных капель, стекающих с ветвей за ворот блузки.
Не хватало только простудиться и опять уйти на больничный. В прошлом месяце она пролежала три недели: подвернулась на ступеньке нога, и Лариса упала на спину, ударившись головой о перила. Вроде всё обошлось, хоть и пробыла без сознания несколько часов.
Какие здесь, оказывается, дебри. Утопая каблуками в размякшей земле, выбралась на поляну.
– У-у-у-у! – донеслось справа.
В траве лежала, скуля, маленькая собачонка. Какой-то умелец пристроил сетку для ловли птиц, в ней она и запуталась. Лариса достала из сумочки маникюрные ножницы и ловко разрезала путы.
– Убегать будешь?
Собака, пошатываясь, попыталась встать и завалилась на бок. Лариса взяла её на руки, ловчее перехватила сумку и поспешила домой.
Муж встретил в прихожей.
– Это что ещё такое? – удивился Олег. – Псиной пахнет!
Лариса осторожно положила животное на пуфик.
– В парке нашла.
Есть собака не стала, но вылакала полную миску воды. Потом умиротворённо вздохнула и вильнула хвостом.
– Теперь спи, – обрадовалась Лариса. – Ветеринар, еда, мытьё – всё завтра.
– Пошли ужинать, – предложил Олег. – У меня белая рубашка на завтра есть?
Муж зевнул и с чувством потянулся. Она невольно залюбовалась. Высокий, с короткой стрижкой светлых волос и хорошей фигурой, он походил скорее на спортсмена, чем на чиновника.
– Конечно, а что так официально?
– Совещание. Назовут нового второго зама. Хотя и так все знают, что Павлов, кто же ещё.
– Нет, думаю, тебя назначат. Знаешь, я глаза закрываю и вижу на двери кабинета твою фамилию. И как ты в Москву летишь, с главным…
– Уже решено, – вздохнул Олег.
Первые предсказания
Утром собака поела, и Лариса вывела её прогуляться.
– Сегодня дам объявление, – пообещала она. – Попробуем найти хозяев. Пока буду называть тебя Берта. Берта, домой!
На работу вообще-то можно было не ходить. Их молокозавод со дня на день ждал ликвидации. Предыдущие мытарства, от неполного рабочего дня до отпусков за свой счёт и сокращения штата, коллектив прошёл. Проблему могли решить крупные денежные вливания, но банки не торопились давать кредит.
У проходной толпился народ, опять стихийное собрание. Лариса промокнула виски и лоб бумажной салфеткой – жаркий в этом году июль, с утра градусов тридцать, не меньше, и подошла к рабочим. На их маленьком заводе она - единственный технолог, знала всех.
– Здравствуйте!
Хмурые, озабоченные лица.
«Переживают».
– Лариса Анатольевна, нас закроют, да? – спросила Леночка, молодая, хорошенькая кадровичка.
– Не паникуйте, Лена! – неожиданно для себя, твердо заявила Лариса. – Дадут кредит, с долгами расплатимся, оборудование обновим, ещё как развернёмся!
Потом ругала себя: зачем внушать людям пустые надежды? Они смирились, подыскивают другую работу. Хотя, что можно найти в их городке? Если бы всё было так просто…
Счастливую новость объявил лично управляющий. В обеденный перерыв собрал всех во дворе и, сияя, сообщил: деньги будут! Лариса ликовала вместе с остальными. Пусть ей не грозила нищета, муж зарабатывал достаточно, но как радостно за людей. Да и не хотелось оказаться безработной.
Разбирать документы они с Леночкой расположились в её кабинете.
– Лариса Анатольевна, а где папки за прошлый год, в кладовке? – спросила Леночка, чихая от пыли.
Кладовкой называли закуток за шкафом, служивший архивом уже ненужных, но ещё не подлежащих уничтожению бумаг.
– Да, - подтвердила Лариса, не отвлекаясь от монитора.
Она быстро заполняла таблицы, когда в кабинет влетел Олег:
– Лариска! – закричал муж. – Назначили! Меня назначили, представляешь? Павлов на пенсию ушёл! Лет пять собирался и вдруг ушёл!
Он подхватил её со стула и радостно затормошил:
– Лариска, ты ясновидящая!
За шкафом что-то с грохотом упало. Олег удивлённо оглянулся.
Красная от смущения, робко выглянула Леночка.
– Извините, – пролепетала она. – Я пойду пока, да, Лариса Анатольевна?
И, закрывая дверь, прошептала:
– Ясновидящая…
Это был последний день спокойной жизни. Сначала к ней обращались только близкие, потом с вопросами, просьбами и даже требованием помочь и предсказать будущее начали обращаться незнакомые люди. Лариса долго отбивалась. Доказывала, что случайности – нормальное явление, об этом великими умами создана не одна теория. Что глупые россказни об открывшемся даре не более чем сплетни. Но себя не обмануть. Она смотрела на девочку в автобусе и, на несколько секунд прикрыв глаза, видела, как та, уже молодая женщина, кормит грудью пухлого младенца. Вот она старше, ведёт сына в школу, ему лет восемь, не больше. А вот уже стоит в церкви в тонком, изумрудного цвета платке и тайком утирает слёзы радости – крестят её внучку. Картинки проносились мгновенно, как кадры немого кино.
От внезапно невесть откуда взявшегося дара сладко замирало сердце. Она с детства мечтала о таком: быть не как все, уметь заглядывать в прошлое, знать будущее.
Не всегда удавалось помочь просителю. Как ни старалась, сколько ни смотрела в его глаза и ни пыталась отрешиться от всего, картинки не возникали. Лариса не знала, почему это происходит.
Тётя Нина, пожилая работница фасовочного цеха, как-то заглянула в кабинет:
– Сделай милость, Анатольевна. Дети за границу уезжать собрались, работу там предлагают хорошую. Погляди, не обманут?
– Всё будет хорошо, – не задумываясь, ответила Лариса.
Олега раздражала бесцеремонная навязчивость посторонних.
– В конце концов, это пора упорядочить, – сердился муж. – Скоро с собакой не сможешь выйти, чтобы кто-нибудь не подошёл.
Хозяева Берты не нашлись, и она осталась у них.
Тяжелый крест
Лариса не брала благодарности. Люди обижались, предлагали подарки, деньги, одна старушка принесла стёганное пуховое одеяло. Слёзно уговаривала, рассказывая, как сама строчила каждый шов, и ушла, обиженно поджав губы. Лариса не брала ничего. Где-то в подкорке мозга застряла мысль: никакой платы.
Тяжелее всего говорить плохие вести. Иногда хитрила – не хотела пугать.
– У вас очень сильное энергетическое поле, – глухо говорила она, уткнув лицо в ладони. – Подавляет моё и блокирует внутреннее видение.
Обманывать, глядя в глаза, не могла.
Красивая молодая женщина пришла утром. Лариса тяжело вздохнула, но разрешила войти. Её могли ждать у подъезда, встречать у проходной, а с недавних пор посетители являлись на дом. Олег злился, а она не могла отказать.
– Помогите! – горячо заговорила незнакомка. – Я знаю, вы можете, мне люди сказали. Доченька пропала, третий день ищем.
Она протянула фотографию. Белокурая девчушка лет пяти счастливо улыбалась, прижимая к себе пушистого рыжего кота. У Ларисы похолодело в груди.
– Посадки обошли, лес прочесали, – продолжала женщина, – на речку она одна не ходила…
Лариса смотрела на фотографию, и как сквозь вату, слушала несчастную мать.
– Видели похожую девочку на остановке, со старухой в автобус садилась. Милиция ищет…
Маленькое тело на дне… белыми нитями шевелятся волосы. Серебристые, вертлявые рыбки вьются рядом…
– Нет! – закричала Лариса.
Стало нечем дышать, в глазах потемнело. Она отвернулась, с силой прижала ладони к вискам.
Сзади тонко завыла женщина…
Вечером немного полегчало. Погуляла с Бертой, выпила сладкого чаю. Подумала, что муж прав, предлагая помощь. Пусть обращаются к нему. Талантливый организатор, он составит расписание, выделит определённые дни и время приёма. Ей будет легче.
Олег задерживался. Он уехал с друзьями на рыбалку и предупредил, что если повезёт с клёвом, останутся с ночёвкой. Пусть, а она не спеша займётся домашними делами.
Готовя костюм мужа в чистку, проверила карманы: как обычно, чего только нет. Сломанная сигарета, фантики от конфет, исписанные листочки из блокнота, колпачок от ручки. Какой-то конверт. Обычный, белый, внутри новенькая пятитысячная купюра.
Лариса никогда не пыталась заглянуть в жизнь мужа, сразу сказала – и не проси, я чувствую, что нельзя. Но вдруг, ощутив смутную тревогу, села в кресло и представила Олега. Вот он листает деловые бумаги, отвечая невпопад. Придирчиво выбирает галстук, садится в машину… Лариса закрыла глаза…
Кабинет мужа узнала сразу. Большой стол, молочно-белые жалюзи на окнах, узкий кожаный диван. Олег и бледный, худой мужчина лет тридцати. Он приходил к ней. Врачи поставили страшный диагноз, а Лариса увидела его за праздничным столом, пожилым, в окружении детей и внуков.
– Я устрою вам встречу, как только смогу, – тихо произнёс Олег. – Но это будет стоить…
Он что-то написал на листке и протянул посетителю.
– Хорошо, – обрадовался мужчина и вытащил конверт. – Вот, возьмите, я знаю расценки.
Ужасно захотелось пить. Встала, пошла на кухню, но ноги подкашивались, и она опустилась на пол. Так и сидела, качаясь из стороны в сторону. Нет, это не дар. Это крест. Разрушил её жизнь, раздавил своей неподъёмной тяжестью. Теперь ничего нет. За что? Зачем? Она не оживит девочку и не вернёт прежнего Олега… Она ничего не может изменить. Тогда зачем? Жарко. Лариса подошла к распахнутому окну и посмотрела вниз. Маленькие люди, маленькие машины, и она маленькая… никчёмная.
Солнце село, в чёрной темноте неба манили звёзды. Там хорошо. Нет боли, нет тягучей, безнадёжной беспомощности. Один шаг, всего один.
Что-то потянуло её за юбку. Берта. Собака, визжа и яростно подпрыгивая, хватала за подол.
– Что тебе? – очнулась Лариса.
Присела, позволила лизать лицо тёплым, мокрым розовым языком. Представила себя: старую, одинокую, среди посторонних людей, ждущих чудес и предсказаний. По щекам потекли слёзы. Лариса зарыдала, удушливо хватая ртом воздух…
Плакала долго. Слёзы омыли душу, солёным потоком унесли страшные мысли.
Уткнув лохматую морду в её колени, тихо скулила верная Берта. Лариса устало поднялась и пошла в ванную – надо умыться, утром придут люди. Она не будет больше себя жалеть, она понесёт свой крест до конца, столько, сколько хватит сил.
Светлана Машкина